Валентина Алексеевна прикусила губу от этой трогательной сцены. И сама себе ответила на вопрос, откуда в Лизе эта смена настроений, взрывной характер, неадекватность, тут же сменяемые ипохондрией.

А потом случилось то, что и должно было случиться. Георг Валентинович вдруг вскочил, бросая бумаги под ноги учительницы, и взревел от негодования, выкрикивая все, что он думает об этих бумажках-писульках бестолковых грамотеев, которым только бумагу переводить, о Валентине Алексеевне – «сапожнику без сапог», которую нужно отстранить от преподавательской деятельности, ибо у нее нет своих собственных детей, а значит, она понятия не имеет что им нужно, о преступных ошибках учителей, которые, словно страусы, держали головы в песке все это время, не обращая реального внимания на бедную Лизу, о непростительном недосмотре со стороны самовольной директрисы, у которой неудачный опыт построения семьи, а значит, она подает плохой пример своим ученикам… Одним словом, были виноваты все.

Валентина Алексеевна же во время этой уничижительной тирады обратила внимание на страшную душевную муку, исказившую лицо несчастного дедушки, нехорошо покрасневшее, с нещадно вздувшимися синими венами на седых висках. Становилось ясным, если срочно что-то не предпринять, еще чуть-чуть, и начальника гороно хватит удар. Нужно было действовать.

Валентина Алексеевна, слегка коснувшись рукой лба, томно вздохнула и плюхнулась в глубокий обморок, распластавшись на полу, прямо на глазах у Георга Валентиновича, в третий раз онемевшего от шока.

Уже через минуту на безумный зов деда прибежали все. Поднялась невероятная суета, все пытались привести в чувство бедную женщину, не выдержавшую натиска со стороны напористого начальства. Дети шикали на отца за неуемный характер и пробовали вызвать «скорую» или померить давление, махали газеткой и платками перед бесчувственным лицом несчастной. Лиза тихо плакала, держа теплую руку учительницы, злобно поглядывая на деда. Несчастный начальник, только что оравший дурным голосом, ошеломленно упал в кресло, предчувствуя, что этот перебор с криком плохо отразится на карьере, если дело предать огласке.

Валентина Алексеевна тем временем дала еще пару минуток для попыток ошалелых родных Лизы привести себя в чувство. Потом, шатаясь, привстала и попросила отвезти себя домой, отказывая в увещеваниях посетить госпиталь. С бледным Георгом Валентиновичем пожилая женщина не попрощалась, в душе надеясь, что начальник гороно сделает правильные выводы про неуемное своенравие и резкость.

* * *

Весь вечер Валентина Алексеевна провела в домашних делах, пытаясь абстрагироваться от школьных мыслей. Дело в том, что всю ситуацию и ее возможные последствия учительница поняла и предвидела еще на директорском совещании. И решение было принято тогда же, просто, как обычно бывает, сердце надеется на чудо, а разуму нужны доводы. Поэтому после уборки, помывки и чистки квартиры Валентина Алексеевна позвала в гости подругу, чтобы посвятить вечер просмотру новой экранизации Шерлока Холмса, заранее заготовив мятный чай и шоколадные конфеты. А в неприятном деле «Бедной Лизы и несчастной Саши» была поставлена жирная точка, где каждый из свидетелей удивительным образом оказывался обвиняемым, судьей и палачом одновременно, возможно, даже не подозревая об этом. Справедливость была восстановлена, оставалось лишь узнать, как сама жизнь разложит все по полочкам.

К этому дню готовились многие: ученики, родители и педагоги, знакомые и друзья, соседи и односельчане… Ибо так уж получалось, вольно или невольно Валентина Алексеевна занимала в жизни этих людей очень важное место. И благодарные сердца не могли пропустить, чтобы не поздравить доброго друга и покровительницу с ее днем рождения, тактично забывая произносить вслух солидную цифру юбилея.

День рождения начинался с просмотра почтового ящика, полного ярких открыток с цветами и кошечками. Дело в том, что когда-то давно Валентина Алексеевна попросила учеников не дарить ей дорогих подарков, лучшим даром считая весточку о том, как поживают ее многочисленные ученики. Эта просьба передавалась из уст в уста, и даже тем, кто лично ее не слышал, нравилось раз в году писать своей первой учительнице, кратко повествуя о своей жизни. Валентина Алексеевна всегда со счастливой улыбкой доставала пухленькую стопочку открыток, прикладывая их к груди и роняя благодарную слезу. Думается, все эти люди знали, что этот знак внимания очень важен старой женщине, поэтому никогда не забывали отправить открытку. А может быть, в этот век компьютерных новшеств, от которых рябит в глазах, им самим нравилось по старой привычке заполнять квадратики с индексом города и писать приятное многозначащее «Дорогая Валентина Алексеевна».

В любом случае, этот день делал счастливым не только пожилого педагога, а еще пару сотен взрослых и юных душ.

В школе же юбиляршу ждал цветочно-конфетно-фарфоровый рай и множество-множество объятий, поцелуев, пожеланий, улыбок и немного благостных женских слез.

Из гороно прислали огромный букет розовых цветов и красочную открытку с пожеланиями здравия, подписанную Неугодниковым Георгом Валентиновичем от лица руководства. Учительская и классная комната утопала в цветах и подарочных коробках, однако Валентина Алексеевна старалась не прерывать урок, прося поздравляющих заходить в перемены или после уроков.

* * *

Докладная о ходе разбирательства и принятом решении ответственного делегата Михеевой В.А. лежала у Анжелики Игоревны уже сначала уроков, в 8:30 утра. Директриса периодически вздыхала, собираясь с духом, чтобы огласить заинтересованным окончательный вердикт по этому делу.

К полудню ей в кабинет занесли заявление от родителей Худовой Александры о срочном переводе девочки в другую школу.

Анжелика Игоревна, ошеломленно качая головой, не поверила своим глазам, читая написанное, представив, чего стоил ее первой учительнице разговор с начальником отдела кадров и начальником гороно.

Однако одно заявление дела не меняло. Лиза Неугодникова с ее хулиганством и низкими оценками одна могла испортить общий табель успеваемости и идеального поведения выпускного потока. А значит, попытки Валентины Алексеевны урегулировать разгорающийся скандал закончились неудачей. Собравшись с духом, Анжелика Игоревна попросила секретаря напечатать приказ о допуске к выпускным экзаменам всех учащихся одиннадцатых классов. Без исключения. Все дети, чьи счастливые ученические годы прошли в стенах образовательной школы № 2, а ныне колледжа, имели право сдать экзамен по предложенной программе, претендуя на высокие баллы, престижные грамоты, ценные призы и льготы и, конечно же, поездку в Лондон в случае победы в конкурсе.

Валентина Алексеевна, счастливая и уставшая, с огромными букетами цветов и увешанная подарочными пакетами, как новогодняя елка, уже вечером, после чаепития с коллегами и родителями школы по случаю дня своего рождения, возвращалась к себе домой и увидела на лавочке у подъезда грустную директрису школы, по видимости, давно ожидающую старую учительницу.