— А мы куда?

Он пропустил меня вперед, мягко положив ладонь на поясницу.

— Везу тебя гулять.

Я легкомысленно улыбнулась и спустилась по лестнице, весело помахивая сумкой. Настроение — на седьмом небе.

На улице стало прохладнее. Три дня я не выходила из дома, и теперь ветер показался зябким, словно предупреждал об осени. Ежась, я устроилась в «мерседесе». В прошлый раз не обратила внимания, а судя по обводам, это что-то новое и дорогое. В машинах я разбиралась не очень, своей у меня никогда не было, хотя права я получила.

Эмиль завел двигатель: плотный, но ровный рев подсказал, что тачка мощная.

Двор меня тоже заинтересовал. Я огляделась с видом девушки, впервые попавшей в большой город. Скамейки у подъездов, рядом с каждым фонарь. Несколько клумб с высаженными оранжевыми и красными бархатцами. Узкие мощеные тропинки.

Со двора можно было выехать через подворотню в форме арки.

Я заметила, что Эмиль смотрит на меня.

Крупные черты лица стали мягкими — он думал о чем-то приятном. Глаза у него были твердые, уверенные. Серый цвет придавал им особенное выражение.

Для меня в нем все было особенным.

— Поехали? — Эмиль выжал газ и вывернул руль, посылая машину к подворотне.

А я ведь совсем ничего о нем не знаю. Могу рассказать, что сделать, чтобы он кончил быстрее, как варить для него кофе, и, пожалуй, все. За три дня, какими бы они ни были прекрасными, не успеешь узнать друг друга.

— Была когда-нибудь на набережной? — неожиданно спросил он, сворачивая на узкую улицу. Мы спускались к реке.

«Береговая» — прочла я на табличке и испуганно взглянула на Эмиля. Он был непроницаем, будто ничего особенно не происходит.

Но почему-то привез меня на набережную.

— Была, — промямлила я.

Он что, догадался?.. Он знает? Или просто решил отвести девушку в красивое место?

Когда мы припарковались, я выбралась из салона, нервно сжимая сумочку. Испуганно смотрела на мутную реку и не знала, что и думать.

Мы спустились по ступенькам к ограде. Прохладный ветер бесился в волосах и швырял их в лицо.

Эта поездка вернула меня в реальность не хуже оплеухи. Именно здесь Лазарь изложил свой «гениальный план» по отъему денег у Эмиля. У мужчины, которого я полюбила.

В платье стало зябко. Ветер гнал рябь по воде, по тротуару полетели первые сухие листочки с каштанов.

Эмиль повел меня к чугунной ограде.

— Тебе холодно?

— Нормально, — я обхватила голые плечи. С курткой было бы лучше, но и без нее потерплю. Да и нет у меня куртки. Полный голяк по деньгам.

Я всегда предпочитала им любовь. А мне с ней не везло. Ни разу.

А мы с ним не похожи. Одежда, машина, дом Эмиля — все кричало о достатке. Этот человек жил обеспеченно. Умел зарабатывать, умел тратить и предлагал то же самое мне. Банковская карта так и осталась у него дома.

Она могла стать моей. Но не в этой жизни.

— Дина, — он убрал от моего лица волосы, пальцы задержались на щеке. Эмиль выглядел как человек, который хочет сказать что-то важное. — Тебе со мной хорошо?

— Безумно, — призналась я.

Мне было, что еще сказать — чувства росли и полнились внутри, но выразить их не получалось. Я не знала, как уместить столько счастья в несколько слов.

— Ты очень мне нравишься, — сказал он. — Я бы хотел, чтобы ты осталась со мной.

Это не было предложение, но нечто похожее. То, о чем я мечтала.

— Ты хочешь со мной встречаться?

— Да, родная. Домой я тебя не отпущу.

Я положила ладонь ему на щеку, рассматривая серые глаза. Мне стало грустно.

Эмиль выделялся на фоне окружающих. Высокий, уверенный в себе. Таких мужчин мало. И дети от него будут такими же: красивыми и светлоголовыми.

Я щурилась на солнце, но никак не могла оторвать от него взгляд.

— А я не хочу уезжать, — без улыбки призналась я. — Хочу только тебя.

Эмиль крепко сжал мою ладонь и поднес к губам. Первый мужчин, который целовал мне руки.

По-настоящему первый мужчина во всех смыслах. И плевать, что не он лишил меня невинности. Но какая жалость, что Лазарь его опередил.

Нужно ему сказать. Сказать обо всем — про меня, про Лазаря… Пока не поздно. Каждый раз, когда я думала, что могу, слова застревали в горле.

Такие мужчины не прощают предательства. Я его потеряю. Эти мысли отдавались страшной болью в сердце. Поддалась на уговоры Лазаря, влюбилась, запуталась, а теперь не отыграть обратно. Как мне страшно…

Эмиль не просто разочаруется во мне. Если я скажу, что меня подослали, он задаст вопросы. А если я не буду знать ответов… Боюсь предположить, что со мной станет.

Если он правда занимается отмыванием денег, это может закончиться хуже, чем я представляю.

— Дина? О чем задумалась?

Я покачала головой, чувствуя, что меня утягивает в бездну. Я не могла сказать правды. Он мог меня за это убить — во всех смыслах.

Но сейчас, на набережной, где полно солнца и людей, он не сделает ничего.

Лучше момента не придумаешь. Пора решаться.

— Прости, Эмиль, — сказала я, продолжая гладить шершавую щеку. — Нам нужно расстаться. Прямо сейчас.

Он зло рассмеялся, обнажая крупные зубы.

Их вид напомнил, как он укусил меня во время первого секса и как это было сладко.

— Это что за новости? — за талию он прижал меня к себе, чтобы я не сбежала.

Я уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Хотя бы маленькую… А то вновь потеряю разум.

Пиджак был застегнут на одну пуговицу, ткань натянулась, выделяя выпуклость подмышкой — оружие. Почему он постоянно ходит вооруженным? Неужели пистолет так ему необходим?

Я положила палец поверх и надавила, чувствуя рукоятку сквозь ткань.

— Что? — он мазнул ладонью поверх кобуры и прищурился. — Я так тебя испугал? Маленькая, не знаю, что ты выдумала… Он легальный, успокойся.

Эмиль по-доброму улыбнулся, щурясь — смеялся надо мной. Но нет, я тебе не верю.

Я грустно смотрела ему в глаза и молчала. У меня было чувство, что я стою на корме теплохода, который удаляется от родного берега, и знаю, что больше туда не вернусь.

— Девочка моя, у меня охранное агентство, — сказал он.

Разве не рекламное? Я едва не ляпнула это вслух, но вовремя остановилась. Мне неоткуда это знать…