Смотрела, как он собирается — движения утратили плавность, стали резкими.

Я закрыла глаза, но продолжала слушать: открылся сейф, зашелестели бумаги, затем раздались быстрые щелчки, словно Эмиль набивал магазин патронами. А пистолет он на кровати оставил… Он выделялся на светлой простыни, как кусок черного льда.

Но я расслабилась, разнеженная ласками Эмиля.

Было так приятно ощущать себя его девушкой.

Он взрослый, знает, что делать. А я всегда плыла по жизни по инерции. И парня выбрала так же — Лазарь просто оказался рядом. Эмиль другой — он надежный… Рядом с таким мужчиной веришь, что все будет хорошо…

Под эти мысли я задремала, расслабленная сексом и душем.

Не знаю, сколько удалось поспать, но проснулась я от шума.

Не понимая, что происходит, я встревоженно привстала. Эмиля в комнате не было, а из прихожей доносились мужские голоса. Много. Их там не меньше четырех.

Я рефлекторно прижала простынь к груди, взглянула на подушку — пистолет Эмиля все еще здесь. В голове шумело после короткого сна. Кто там? Кто пришел?

Голоса вызывали тревогу — на повышенных тонах, но я различала только отдельные слова.

«Эмиль», «деньги» и несколько раз прозвучало незнакомое имя «Глеб».

Голоса вдруг зазвучали агрессивнее — Эмиль им отвечал. Я услышала его раздраженный голос:

— Это не твое дело!

Так, надо скорее одеться.

Сердце тяжело бухало в груди — я перепугалась и этих голосов, и позднего визита. Попыталась вспомнить, где моя одежда… В шкафу? В ванной? Все валялось неизвестно где… С перепугу я не могла вспомнить.

Но услышав голос Эмиля, немного успокоилась. Он разберется.

Из коридора легла длинная тень, раздались шаги. Я сжалась на кровати, натягивая простынь до горла — я была абсолютно голой. Эти шаги, тяжелые и неторопливые, вызывали животный ужас своей уверенностью.

Так ходят хозяева положения.

— Ты что забыл в моей спальне? — зарычал вслед обладателю шагов Эмиль.

В комнату вошел высокий мужчина.

Остановился на пороге, увидев перепуганную меня и широко улыбнулся.

— Так-так… — насмешливо сказал. — Что у нас тут? А, Эмиль? — бросил он в коридор. — Просрал наши бабки и девок трахаешь?

От этих слов меня будто окатило кипятком.

Лазарь со своим подельником добрались до денег. Только не сказали об этом мне.

Он меня бросил.

Он был в черном, поэтому лицо бросалось в глаза.

Я запомнила его на всю жизнь: бритый под ноль, худой до впавших щек. У него были повадки человека, который не боится драки.

Он направился ко мне. Я начала задыхаться, прижимая к груди простынь.

— С первого раза не понял? — в спальню вошел Эмиль. Лицо покрылось красными пятнами от злости, шаг стал опасным и упругим. — Пошел вон отсюда!

В спальне появились еще двое, по теням я видела, что и в коридоре кто-то остался. Эмиль ощутил присутствие за спиной, плечи напряглись, но он не обернулся.

Пистолет лежал на подушке.

Массивный, страшный, и я точно знала, что он заряжен. Мужик проследил взгляд и подобрал оружие.

— Не дергайся… Собака ты наша бешеная, — останавливая Эмиля, ствол направился в мою сторону. Дуло смотрело прямо в голову. — Твой дом, твой ствол, твоя девка. Присядешь лет на двадцать. А мне ничего не будет.

Я только сейчас заметила, что на нем перчатки. Тонкие, вязаные, бежевые перчатки, которые рано носить по погоде.

— Эмиль, — испуганно выдохнула я.

Мой первый урок. Не смотри на оружие, которым хочешь завладеть.

— Опусти оружие… В чем проблема? — Эмиль усмехнулся, на миг лицо стало насмешливым и дружелюбным, словно это встреча старых друзей. — Я же сказал, деньги на месте.

— Ага, — тот дернул щекой, словно считал, что Эмиль лжет. — Вещички просто так собираешь?

Он кивнул на стол, где лежали вещи из сейфа.

— Еду за город с девчонкой… Давай не при ней, — Эмиль показал открытые ладони, стараясь выглядеть безобидным. — Я ее в клубе снял, пусть уйдет.

Я едва дышала, ловя каждое слово. По очереди смотрела в лица: бритый сжал челюсти, нижнюю выпятив, взгляд скользил по Эмилю, словно искал повод для драки. И я видела: очень-очень хотел найти.

Какая-то старая вражда. Для меня это плохо.

Эмиль выглядел честным, открытое лицо излучало уверенность. Я не лгу, говорил он всем видом. Поверь мне, отдай пистолет.

— Глеб все рассказал, — вдруг сказал бритый и с вызовом поднял брови. Глаза были безумными, а мимика дерганой. — Но раз ты говоришь, что ничего не знаешь… Поехали, разберемся.

Меня, как котенка схватили за шею, и я вскрикнула.

— Что вы делаете? — шея горела от стальных пальцев, меня рывком сбросили с кровати.

Я неудачно приземлилась на пол — главным было не потерять простынь. Ноги запутались, и я свалилась с кровати мешком. Волосы упали вперед, когда я наклонилась, чтобы спрятать грудь.

Прижимая охапку ткани к груди, я приподнялась на коленях и оглянулась на Эмиля. Воздух касался голой спины, она обнажилась почти полностью — до поясницы. А тот, с пистолетом, стоял позади. Мысль царапала, как наждачкой. Он уже догадался, что я неодета.

Эмиль медленно поднял руки, растопырив напряженные пальцы. Я не сразу заметила, что его держат на прицеле. Ствол уткнулся Эмилю в затылок, его небрежно обшарили, проверяя, нет ли под рубашкой второго ствола.

— Руки за голову.

Он сплел на затылке пальцы, не отрывая от меня взгляда.

— Ну что, Эмиль? — в спину, прямо в выступающий позвонок, уперся носок ботинка. — Вспомнил, где бабки? А-то смотри, девчонка у тебя красивая.

Он с любопытством ощупал меня взглядом, пустым и темным. А когда взглянул в глаза, меня парализовал страх. На людей так не смотрят. Я для него просто тело.

— Я тебя придушу, понял? — ответил Эмиль.

На первый взгляд невпопад. Между ними словно шел мысленный диалог — видно по глазам, они пробовали друг друга на прочность, как старые враги, нашедшие способ поквитаться.

И у бритого развязаны руки.

— Ага, — мне сильнее надавили на позвонок. — Ладно, разберемся, — он кашлянул и сплюнул на пол. Эмиль презрительно проследил плевок на свой чистый пол и поднял глаза. — Поехали, нас ждут. К тебе вопросы… Девчонку берем с собой. Везем по отдельности… Ее первой.

Меня схватили меня за предплечья и вздернули на ноги — так резко, что заболели плечевые суставы. Я до ломоты в пальцах вцепилась в простыню — свое единственное спасение. Одеться не дадут — меня волокли к выходу.