— Где тело?

Ну вот опять, подумал я с возмущением: великий административный талант отбрасывал подробности, чтобы сразу перейти к сути проблемы. Если мне и дальше придется выступать в роли подчиненного у этой пародии на Наполеона, то, вероятно, просто ради собственного удовольствия я его придушу.

На террасе я обождал, пока он, склонившись над балюстрадой, изучал тело. Наконец он выпрямился, явив собой подобие шомпола.

— Как это случилось?

Резкий тон вопроса говорил о том, что, будь я на самом деле расторопным лейтенантом, я должен был бы принять соответствующие предупредительные меры.

Я пересказал ему все, что услышал от Тони. Ларри Голд валял дурака на террасе, так сказать, развлекался, вскочил на балюстраду и балансировал, стоя на одной ноге, но потерял равновесие и свалился в пустой бассейн.

— Молодой болван! — произнес Наполеон. — Он мертв, конечно?

— Конечно! — холодно подтвердил я, решив, что мне пора повысить себя в чине.

— Тут надо действовать с величайшей осторожностью! — Он глубоко задумался на несколько минут. — Огласка, конечно, будет колоссальной, но я смогу обуздать репортеров, да и с полицией тоже справлюсь... Откровенно говоря, меня тревожит сама девушка, Холман. Почему она решила остановить свой выбор на вас, когда ей понадобилась помощь? Почему не обратилась к кому-то, кто ближе ей, в ком она была уверена? К Наоми, например, или хотя бы ко мне?

— Мне думается, у нее на то имелись самые тривиальные основания, — заговорил я непринужденно. — Возможно, она ненавидит вашу коллективную тиранию.

— Что?

Какое-то мгновение он считал, что ослышался, но заметил выражение моего лица.

— Вы можете оскорблять меня, если вам угодно, Холман, — прошипел он в ярости, — но оставьте в покое Наоми, слышите? Она посвятила всю свою жизнь карьере этой девочки, и я не намерен выслушивать злобную клевету в ее адрес ни от вас, ни от кого другого!

— Возможно, какое-то время ей следовало быть преданной самой девочке, а не ее карьере? — высказал я предположение. — Но это не моя проблема, генерал, а ваша. Так что занимайтесь ею сами во славу Господа Бога!!

Войдя в спальню, я заметил, что за время моего отсутствия здесь произошли кое-какие изменения. Комната была погружена в темноту, если не считать яркого света лампочки под абажуром на тумбочке.

Когда глаза привыкли к полутьме, я разглядел, что Тони крепко спит, а ее белый пеньюар облегает ее в художественном беспорядке.

Наоми Простетт поднялась с края кровати и на цыпочках подошла ко мне, приложив палец к губам и довольно успешно изображая ночную сиделку.

— Я думаю, для Тони сейчас самое необходимое — немножко отдохнуть, — прошептала она тоном заговорщицы. — Знаете, я благодарю Бога за то, что разрешила ей оставить у себя мою Хельгу. До этого горничная много лет жила у меня. Она воистину поразительное создание: неутомимая труженица и к тому же преданный и верный друг. — Наоми негромко вздохнула. — Полагаю, мы иной раз не отдаем себе отчета, как нам повезло, верно?

Я молча глядел на нее, ожидая, что она сейчас начнет уговаривать меня пожертвовать приличную сумму в фонд помощи Хельге в старости, но мои опасения оказались необоснованными.

— Полагаю, с беднягой Голдом произошел какой-то ужасный несчастный случай? — спросила она, не скрывая любопытства.

— Он паясничал, пытаясь балансировать на одной ноге, сорвался с балюстрады и полетел вниз, — сообщил я коротко. — К тому же, миссис Простетт, я ухожу и...

— Прошу вас! — перебила меня она. — Вы были так добры к бедной маленькой Тони, хотя почти не знаете ее, и я вам за это бесконечно благодарна... Не могли бы мы называть друг друга по имени?

— О'кей, Наоми! — согласился я. — Думаю, что Морган вызовет полицию, когда вернется с террасы. Так вот, если они пожелают допросить меня, пусть передаст им, что я буду у себя дома...

— Уверена, в этом не будет необходимости, Рик, — возразила она. — Мы с Тайлером сумеем сами ответить на все вопросы. Было бы просто нечестно впутывать еще и вас в нашу семейную трагедию после того, как вы проявили столько доброты к Тони.

— Вы хотите сказать представителям закона, что меня здесь вообще не было сегодня? — спросил я.

— Вот именно! — Она кивнула. — И вам совершенно не стоит волноваться из-за Хельги или Тони. Они обе поступят так, как им будет сказано... — Ее голос внезапно осекся, и она неуверенно пробормотала:

— То есть я хочу сказать...

— Я хорошо понимаю, что вы хотите сказать! — перебил ее я. — Вы объяснили это достаточно четко и конкретно. А теперь хорошенько выслушайте меня, Наоми.

Вы сообщите полиции слово в слово все то, что услышали от меня, иначе я подниму такой скандал, который вам и не снился. Вам же хуже, если сообщение в полицию сделаю утром я!

— Само собой разумеется, Рик! — Она попыталась изобразить тепло в своей заученной улыбке. — Могли бы этого и не говорить, все будет сделано, а как же иначе?.. Я просто хотела избавить вас от ненужных затруднений.

— Да, конечно! — Я поморщился. — Знаете что, Наоми? Вы меня пристыдили, и я теперь чувствую себя закоренелым эгоистом. Оказывается, вы думали обо мне, в то время как я совершенно о вас не думал! Поэтому я искренне надеюсь, что вы в конце концов выйдете замуж за Тайлера Моргана, ибо вы как раз та женщина, которая заслуживает иметь мужем ничтожество вроде него!

Я вышел в прихожую, закрыл дверь спальни, а потом быстро осмотрел остальные комнаты второго этажа. Рядом со спальней находился домашний театр, достаточно просторный, чтобы вместить до тридцати человек избранной публики в обстановке сказочной роскоши. Проекторная находилась у противоположной стены, в которой была дверь на террасу. Две комнаты для гостей завершили мой осмотр, их двери тоже выходили на террасу.

Выйдя из дома и неслышно закрыв за собой дверь, я медленно пошел к машине. Хотелось упорядочить возникшие вопросы, нашлось время и пожалеть копа, которому тоже придется искать на них ответы.

Ларри Голд, конечно, не покидал дома, он, должно быть, зашел в одну из свободных комнат и отсиживался там до тех пор, пока мы с Лайзой не уехали где-то около четверти десятого, по моим расчетам. Телефонный звонок Тони, прозвучавший совершенно некстати, раздался почти в половине двенадцатого. Что же произошло за эти два с небольшим часа? Сколько времени потребовалось Голду, чтобы появиться на террасе и заняться клоунадой? И сколько времени прошло после того, как он свалился и Тони надумала позвонить мне?

Наконец, имелся последний, самый интригующий вопрос: пуговица. Кому она принадлежала?

Я бросил завистливый взгляд на блестящий белый автомобиль, припаркованный перед моим. Без всякой разумной причины я почему-то испытывал больше симпатии к осиротевшей спортивной машине, чем к ее бывшему владельцу Ларри Голду.