– Ну знаешь! – запыхтела Тоня. – Я в горе, а ты... Чтоб завтра был!

– Тосенька, солнышко, завтра разобьюсь, но приеду!

– Нет! На кой черт ты мне разбитый! Приезжай нормальный!

– Все. Договорились. Но если нормальный, тогда только после обеда. Доживешь?

– Еще Матюша называется, – пробурчала Тоня. – Ладно, я подожду, но так и знай: больше тебе никаких пирогов с яблоками!

– Гы-ы-ы! – заныл в трубку братец, имеющий весьма солидное звание. – А я хочу пирожко-о-ов...

– И я тоже, – шепнул подошедший Землянин.

От чуткого уха брата шепот не укрылся.

– Ой, Тось, кто там у тебя? – несерьезно взвизгнул братишка. – Ты не одна, что ли?

– Да это так... твои подчиненные подслушивают, – фыркнула Тоня и с братом распрощалась. Аккуратно устроила трубку на рычаг и лишь потом обернулась к Глебу. – Завтра после обеда мы с ним встретимся. Сегодня – никак.

– Понимаю – шашлыки, пиво-воды...

– Ничего ты не понимаешь, – грустно усмехнулась Тоня. – Он со мной однажды так около месяца разговаривал – то он у девиц, то его собутыльники не пускают, и ныл вот так же, и придурялся, а потом оказалось, что он в горячей точке был.

– Так он чего – и сейчас тоже в горячей? – захлопал глазами Глеб.

– Ну, если после обеда приедет, значит, где-то здесь, – пожала плечами Тоня. И задумчиво добавила: – Хотя я совершенно точно знаю: Леночка его – за рулем богиня.

Глеб, увидев, каким озабоченным стало лицо Тони, осторожно взял ее руку и тихонько пожал. От этого нежного, осторожного и какого-то по-мальчишески робкого пожатия у Тони внутри все обдало жаром. Она даже сама от себя такого не ожидала. Поэтому руку выдернула и испуганно вытаращилась на Глеба.

– Ты чего? – растерянно пролепетала она, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

– Тонь, да я ничего, что ты! – перепугался бравый отец Оськи. – Я только... ну, ты какая-то стала... я ж поддержать...

– Так я не падаю, – строго рыкнула Тоня, побыстрее отошла от Землянина на приличное расстояние и уже там, немного успокоившись, проговорила: – В общем, слушай: вы с Оськой сидите здесь и никуда не выходите, понятно? А я завтра днем забегу. С мальчонкой же погулять нужно, чего ж он взаперти... я погуляю.

– Тонь, да мы посидим, чего уж ты гулять пойдешь. У тебя же работа.

– Неважно, да у меня и выходной завтра, – врала Тоня. И, заметив, что Глеб не больно-то ей верит, убедительно засопела: – Могу я сама себе сделать выходной? Я ж хозяйка!

– Коне-е-е-чно! – протянул Землянин,

– Нет, он еще издевается! – не переставала нервничать Тоня. – Конечно, я должна прийти! Вам же что-то надо есть!

Глеб только молча улыбался, глядя на то, как распаляется Тоня.

– И ты даже не улыбайся мне тут своими зубами! – совсем растерялась она. – Ты как хочешь, а ребенок голодать не должен!

Глеб кивнул, так же – с молчаливой улыбкой – проводил Тоню до двери и возле порога сильно и уверенно поцеловал ее в горячие губы. А потом мило попрощался:

– До завтра, Тонечка. Мы с Оськой будем ждать.

Она уже вышла из подъезда, а губы все еще помнили этого бесстыжего Землянина.

– Надо же, какой признательный попался, – бормотнула себе под нос Тоня и зашагала к дому по темной безлюдной улице. Отчего-то хотелось идти и идти, думать и думать. И даже немножко фантазировать, хотя...

– Вот дура-то, – горько хмыкнула она. – Это ж обычная благодарность. И все. Но черт, были б все такими... вежливыми...

Домой Тоня прилетела торпедой. Увидев в прихожей зеленый рюкзачок дочери, она обрадовалась.

– Аришка! Ты вернулась? Э-эй, ты где?

– Мам, да вот она я, чего кричать-то, – выглянула из ванной хмурая Аришка. Подошла к матери и шепотом спросила: – Ма, а чего у нас Клавка делает? Она прям в халате здесь шастает.

– Ариша! В нашем доме грядут перемены, и ты о них немедленно узнаешь! – светилась счастьем Тоня. – Мне столько нужно рассказать... Сейчас я картошки нажарю, а то ты голодная у меня, наверное, как волчонок, да?

– Да не голодная, – буркнула дочь. – У нас столько продуктов осталось. И чтобы назад их не переть, пришлось доедать. Ой, мам, лучше бы мы это все в сумках тащили, чем в животе, сейчас прямо тошно.

– Ничего, пойдем на кухню, фестальчику выпьешь, чаю согреем...

Но чай они согреть не успели. Потому что в дверях появился грозный Геннадий.

– Антонина, – строго начал он, хмуря брови и дергая кадыком. – Объясни мне, что за мужик ждал сегодня тебя у нас в подъезде, мне соседки рассказали!

– Мужик? – застигнутая врасплох, заволновалась Тоня. – Так это... ну... обыкновенный мужик. Я... вызывала... электрика! Да, электрика!

– Не лги мне, ветреница! – гремел негодованием бывший супруг. – Что еще за хахали тебя тут пасут, пока меня дома нет?!

– Ой, ну скажешь тоже – хахали! Хи-хи, даже слышать смешно, – еще больше засмущалась Тоня, поскольку поцелуй «электрика» все еще жег губы и она всерьез считала себя виноватой.

– Ты что вытворяешь! – не мог успокоиться Геннадий. – Дома – шаром покати! Кастрюли пустые! Ни в одной сковороде ужина нет! А она по мужикам!!!

– Генаша! – появилась в дверях Клава, то бишь Лала. – А чего ты свою бывшую за мужиков отчитываешь? Ревнуешь, что ли? Ты теперь должен просто плевать на все ее похождения! Тебя ж это не касается!

Лалочкины слова удивительным образом встряхнули Тоню, та немедленно пришла в себя, насмешливо дернула бровью и чуть свысока произнесла:

– Любимый, к чему истерики? Лала тебе изменить не может, она и тебя-то подцепила чудом, а я... с некоторых пор я – свободная женщина.

– Ну, коне-е-ечно! – взвизгнул Генаша. – Ты свободная! Только не надо забывать... Лала, отцепись... Не надо забывать, что у тебя дочь! И муж! Которых необходимо кормить!

– Хорошо, – уже откровенно издевалась Тоня. – Дочь и в самом деле нужно кормить, я приготовлю. Сбегай в супермаркет, он круглосуточно работает, купи что-нибудь на ужин.

Это в планы заботливого отца никак не вписывалось. Потому он два раза шлепнул челюстью и крикнул потише:

– А при чем тут я?! Да если б у меня были день... да если бы у меня время было, так я б... А кормить все равно надо! Ты должна!

– Гена! Но я же сготовила тебе яичницу! – со слезами в голосе воскликнула обиженная Лала.

– Ой, да мне эти яйца! Они у меня уже знаешь где?!

– Ариша! Пойдем отсюда, – дернула дочь за руку Тоня. – Ты еще слишком мала, чтобы слушать, где какие органы находятся у твоего отца!

И они шкодливо скрылись в детской, которая теперь стала их общей комнатой.