Мальчик дернулся и послушно побрел туда, куда она хотела.

В затрапезной парикмахерской проворная девчушка порхала над головой Тони около часа, и все это время Осип терпеливо сидел возле и не проронил ни слова – чувствовалась закалка.

– Ну вот, теперь совсем другая женщина! – воскликнула девчонка, сдернув с клиентки простыню.

Из зеркала на Тоню глянуло новое лицо и... черт возьми, это новое лицо ей нравилось. Волосы лежали уверенно, сильной причудливой волной, и сама Тоня выглядела иной – немного игривой, чуть озорной, помолодевшей женщиной.

– А я что говорил? – поднял на нее глаза мальчишка. – Хоть на порядочную тетеньку стала похожа.

– У вас приятный сын, – улыбнулась девчонка.

Тоня решила, что подобные высказывания могут ранить мальчонку.

– Это не сын, это очень хороший знакомый, – тепло потрепала она его по голове и добавила: – Мама у него другая – молодая и красивая.

Но Оська махнул ручонкой и повернулся к девчонке.

– Она специально так говорит, стесняется моего воспитания. Я ведь и вон тот баллончик попросить могу, с краской, чтобы потом дома себе на волосы брызнуть...

Девчонка воровато оглянулась и сунула баллончик мальчугану в карман.

– Забирай. Там все равно мало осталось, – усмехнулась она и добавила: – А маму в следующий раз опять приводи.

– Конечно, куда ж я денусь? Вот и так уж слежу за ней, слежу, – и Осип потянул Тоню к выходу. – Пойдем, а то в магазине пряники разберут.

Когда они вернулись, мужчины все еще решали свои дела.

– Ну на каком основании он у себя чужого ребенка держать станет, ты подумал? – слышался голос родного братца.

– Почему чужого? Это ж его родной племянник! – бурно возражал Глеб.

– И что? – наседал Матвей. – А Валерия – Оськина родная мать. Скажет она, что у нее ребенка похитили и незаконно удерживают, – поверят ей. И ты запросто своего родственника втянешь в судебные тяжбы! А ему это надо?

– Так что же делать-то? Сидеть и ждать? – кипятился Глеб.

– Что делать – я тебе уже детально продиктовал. Теперь главное – выиграть время! Поживете еще здесь недельку, я этим дельцем займусь, а потом... О! Там, кажется, Тоська с парнишкой пришли! – первым услышал их Матвей и уже другим тоном крикнул: – Тоня-я! То... Господи! Это что? Ты что с собой сделала?!

Тоня вошла в комнату и весело тряхнула головой.

– А разве плохо? Мне так посоветовали!

– Кто этот... этот вражина?! – округлил глаза в притворном гневе Глеб.

Оська как-то подозрительно быстро уселся к телевизору и весь проникся передачей «Будни полей». Тоня уже не так уверенно улыбнулась и шмыгнула носом:

– Ну что – правда, что ли, плохо?

Матвей откинулся на спинку дивана и со слезой в голосе медленно сообщил Глебу:

– А ведь я те косы заплетал!

– А я! – вскричал нервно Глеб. – Я ж так мечтал: попрошу ее когда-нибудь косу распустить и запущу туда руку и... А куда теперь руки-то совать?!

– Но я ж не лысая! – чуть не плакала Тоня. – И вообще! Чего я с этой косой, как динозавр с гребнем? Мне же тоже... Совсем плохо, да?

– Я думаю, ее придется простить, – обреченно вздохнул Матвей. – Но наказать!

– Точно! Пусть с сегодняшнего дня каждый день...

– ...Зарядкой занимается, – подсказал братец. – Отжимается по пятьдесят раз.

– Пусть она лучше...

– Ну, или обруч крутит!

– Да нет же, ей надо...

– Бегать каждое утро вокруг дома, кругов эдак по двадцать!

– Да ну черт с тобой, пусть бегает, – махнул рукой Глеб. – А вообще я хотел, чтобы пироги стряпала.

– Эксплуататоры, – буркнула Тоня и улизнула на кухню, растрясать пакеты.

Время летело незаметно. Мужчины быстро нашли друг с другом общий язык. И пока Тоня крутилась на кухне, у них не закрывались рты. Только теперь уже они обсуждали не щекотливую ситуацию Землянина, а марки машин, после чего перекинулись на спортивную тему.

Тоня с удовольствием приготовила ужин, а потом уселась рядом с Оськой раскрашивать специальную книжку какими-то особенными фломастерами – он сам сегодня этот подарок себе выбрал. И такое праздничное настроение царило в душе, что, когда Матвей стал собираться домой, Тоня даже чуть не заплакала.

– Тось, тебя довезти? Чего ты одна потащишься? – спросил братец, натягивая ветровку.

Она прилежно начала собираться, хотя больше всего на свете ей хотелось выпроводить сейчас родного братишку и просто так просидеть с этими Землянами всю ночь, проболтать, проговорить, рассказать Глебу, как Оська ее сегодня чуть не силком затолкал в парикмахерскую, и...

И все же, как благочестивая, еще не разведенная дама, она торопливо влезла в сапоги, через силу улыбнулась и весело помахала рукой:

– Пока-пока!

– Сбегаешь, да? – с долей самой настоящей грусти вздохнул Глеб.

– Ну если что надо, я могу остаться, – с готовностью откликнулась Тоня. – Может быть, Оську помочь уложить? Он засыпает как? Плохо?

– Да нет, нормально, – пожал плечами Землянин. – Завтра, Тонь, приди ближе к вечеру. Мне надо будет кое-куда смотаться, не хочу, чтоб он один тут...

– Конечно, мне же нетрудно, – защебетала Тоня и подмигнула мальчишке. – Тем более что я еще никак не отблагодарила своего советчика...

Советчик при этих словах отчаянно покраснел и отвел глаза.

Ехать от Марининой квартиры до Тониного дома было всего ничего, только за угол завернуть, но Тоня думала, что даже за это короткое время сгорит под взглядом мудрого братца.

– Тонь, а ты зря с косой-то... – проронил он.

– Да знаешь, надоело каждое утро с ней мучиться, – залопотала она. – А так, расчесался и – вперед! Останови здесь, куда ты? Забыл, где мой дом?

Матвей послушно притормозил.

– К нам зайдешь?

– Как-нибудь в другой раз, меня Ленка заждалась. В общем, я буду звонить.

Тоня уже помахала ему рукой, а дверцу машины все никак не закрывала.

– Матюш... ну как там у них? Сильно запущенный случай? – наконец отважилась она спросить.

– Посмотрим, чего раньше времени-то... Поработаем, конечно, не без этого. Ну, ты отпустишь меня к жене или так и будешь за машину держаться?! – шутливо спросил он сестру, та отошла, и машина резко набрала скорость.

Дома Тоню ждал нервный, раздраженный Геннадий:

– Где тебя носит? Ты что себе вообразила вообще?! Ты хоть понимаешь, что ты – серьезная, замужняя дама, а не девчонка какая-то! – накинулся он на нее прямо с порога. – Ты помнишь, что у тебя дома муж?!