– Ой!.. – тихонько воскликнула девушка.

– Уф… – отозвался граф.

– Прошу меня извинить, – прошептали оба почти одновременно.

Кэтрин украдкой осмотрелась. Заметил ли кто-нибудь их столкновение? Но нет, казалось, гости, все еще продолжавшие рассаживаться, не заметили эту неловкость.

А лорд Грейхок, потирая подбородок, тихо сказал:

– Пусть никто никогда не говорит, что вы слабы на голову, мисс Райт.

Губы девушки дрогнули в усмешке, и она невольно подумала: «Неужели судьба распорядилась так, чтобы каждая наша встреча сопровождалась конфузом?»

– И пусть никто никогда не говорит, что вы не способны сохранять присутствие духа, – добавил граф.

Кэтрин молча прислонила трость к столу, а ее сосед продолжал:

– А знаете, наш недавний разговор мог бы оказаться более легким и приятным для нас обоих, если бы вы просто сказали мне, что поранили ногу и не можете танцевать.

Кэтрин сделала глубокий вдох и, сложив руки на коленях, снова посмотрела на графа. Морщины у него на лбу и в уголках глаз стали более отчетливыми. Судя по выражению лица, он был слегка задет ее молчанием. И было совершенно очевидно: граф Грейхок – не из тех мужчин, над которыми легко взять верх.

Пожав плечами, девушка проговорила:

– Я редко выбираю простые пути, милорд.

– Я уже понял, – проворчал граф. – Постараюсь не упускать это из виду до конца вечера, – добавил он вполголоса. После чего развернул свою салфетку и, встряхнув ее, положил себе на колени.

Кэтрин же немного помедлила и проговорила:

– Я вынуждена признать, милорд, что была удивлена тем обстоятельством, что вы не заметили трость у меня в руке.

Собеседник откинулся на спинку стула и с видом весьма непринужденным скрестил руки на груди, что было не слишком уместно на званом ужине в доме герцога.

– Я никак не мог заметить ее, ибо был не в силах оторвать взгляд от вашего прелестного лица, мисс Райт.

Девушка едва заметно нахмурилась, затем вдруг весело рассмеялась.

– Вижу, милорд, мне не следует упускать из виду, что вы мастерски умеете льстить.

– В данном случае я сказал чистейшую правду.

– Почему-то я не склонна этому верить, милорд, – с усмешкой ответила Кэтрин.

– Но это действительно чистая правда, – сказал граф с чарующей улыбкой. – Итак, вместо того чтобы просветить меня относительно вашего затруднительного положения, вы предпочли просто удалиться, заставив человека почувствовать себя ничтожным злодеем. Хотя достаточно было бы просто сказать мне, что вы не можете танцевать.

Девушка внимательно посмотрела на графа. Казалось, он и впрямь был уязвлен ее поведением – вероятно, подумал, что она некоторым образом одурачила его. И Кэтрин решила воспользоваться моментом. Очевидно, этот мужчина привык всегда добиваться своего. И если он сейчас почувствует себя неловко, то так ему и надо! Следовало получше смотреть на то, что находилось прямо перед его обезоруживающими глазами. Кроме того, он явно преувеличивал. Было трудно представить, чтобы такой мужчина, как граф Грейхок, почувствовал себя ничтожным – независимо от обстоятельств.

– Ничтожным злодеем? В самом деле, милорд? – спросила Кэтрин с притворной озабоченностью.

– Совершенно верно, мисс Райт, – с добродушной усмешкой проворчал граф, взяв стоявший перед ним бокал с вином. – Так почему же вы ничего мне не сказали?

Кэтрин с улыбкой пожала плечами. Немного помолчав, спросила:

– А что, по-вашему, мне следовало вам сказать? Или надо было указать на свою трость – мол, взгляните на это, милорд?

– Именно так, – ответил граф. – Или просто сказали бы: «Я поранила ногу». Это очень бы помогло.

Девушка ненадолго задумалась. Искушение поддеть графа еще сильнее было слишком велико. К тому же она таким образом получила бы возможность сохранить за собой преимущество, которое в данный момент было за ней.

Улыбнувшись, Кэтрин сказала:

– Я все время твердила себе: «Этот мужчина, несомненно, умен, и он наверняка скоро сообразит, почему я отклоняю его приглашение на танец».

Собеседник уже собирался ответить, но тут между ними вклинился слуга, который налил им в тарелки овощного супа. Когда слуга отошел, Кэтрин продолжила:

– Между прочим, милорд, я вовсе не хромаю.

Адам поставил бокал на стол. Было очевидно, что слова девушки его позабавили.

– В самом деле?.. – спросил он.

– Да, не хромаю, – решительно заявила Кэтрин, хотя сама не могла понять, зачем сказала такую вопиющую неправду. Она ведь пользовалась тростью! И, конечно же, она хромала. Но это вовсе не означало, что ей хотелось признавать этот факт.

– Только прихрамываете? – осторожно осведомился граф.

Кэтрин покачала головой.

– Нет, ошибаетесь. И я также не волочу ногу, не шаркаю, не пошатываюсь и не ковыляю.

– В таком случае, мисс Райт, примите мои извинения. Мне следовало сказать, что у вас необычная походка. Так лучше?

– Да, намного, – кивнула девушка. И тут же подумала, что, возможно, даже и хорошо, что она сделала столь нелепое заявление. Во всяком случае, это был самый веселый и занимательный разговор в ее жизни, насколько она могла припомнить. – И я буду очень вам благодарна, если вы это запомните, милорд.

– Вряд ли я это забуду в ближайшем будущем, – отозвался граф.

Весьма довольная собой – она все же сумела настоять на своем, – Кэтрин взяла ложку и попробовала суп. Он был горячим и бесподобно вкусным – как обычно.

Краем глаза она вдруг заметила, что граф Грейхок не брал ложку – вероятно, пытался придумать, как расквитаться с ней. «Пусть только попробует!» – подумала девушка.

Она окинула соседа взглядом и проговорила:

– Полагаю, вам стоит отведать супа, милорд. А то потом станете винить меня за то, что он остыл.

Адам рассмеялся, взял ложку и повернулся к своей соседке справа – по-прежнему привлекательная, но уже в годах, вдовствующая графиня Литтлхевен о чем-то спросила его.

Кэтрин же молча ела свой суп, в то время как миссис Хеншо и леди Литтлхевен целиком завладели вниманием своих соседей. Лорд Куиллсбери славился своими роскошными зваными ужинами, состоявшими из пяти блюд в сопровождении превосходных вин и портвейнов (к тому же эти трапезы не растягивались на несколько часов, как бывало на других приемах). Герцог Куиллсбери, не отличавшийся терпением, настоятельно требовал, чтобы каждое блюдо подавалось как можно скорее. Когда он устраивал званые ужины, в дом всегда приглашали дополнительную прислугу, чтобы все прошло гладко. Герцогу нравились дружеские беседы, но ему не хотелось часами сидеть за столом, слушая бесконечную болтовню некоторых дам.