нарушение техники безопасности, уважаемые товарищи. Это могло быть ЧП со смертельным исходом. Да-да, а если бы ребенок туда залез и канат оторвался? Там какая высота? Метров пять, да? А вы уверены, что обошлось бы только травмой, а не сломанным позвоночником?

— У нас всё по правилам! Это ваша Светлана неконтролируема!

— Вы действительно считаете, что у шестилетней девочки хватит сил, чтобы вот это всё одной сделать?

— Вы не понимаете, Лидия Степановна… — опять завела пластинку директриса.

— Нет, это вы не понимаете, товарищи, — скрипнула зубами я, — если мы сейчас вызовем представителей РОНО, милицию и органы опеки, то как минимум уволят вас — как директора, Ивана Карповича — как тренера, и вашего методиста — за неправильное планирование воспитательной работы! А, может, и посадят. Во всяком случае, условный срок и запрет на образовательную деятельность вам всем точно светит.

Девушка ахнула.

— Если приедут органы опеки, то сначала встанет вопрос о том, что это вы не справляетесь с воспитанием приемного ребенка, — злорадно ухмыльнулась директриса, но руки её дрожали. — Её нужно забирать в детский дом, пока не поздно! Желательно для особых детей!

Вот сука, ну что ж, получай!

— Но ещё прежде мы поставим перед органами опеки вопрос, на каком основании педагоги, то есть вы, разглашаете перед ребенком и остальными конфиденциальную информацию об удочерении? А ещё снимем побои. И проверим крепления всех этих спортивных канатах и козлах, которые от одного щелчка падают…

Директриса побледнела.

В это время вернулась Светка.

— Светочка, — улыбнулась я ей и развязала остатки банта, — расскажи, что здесь произошло. Только всё расскажи.

— Я пришла, а Иван Карпович поставил меня в шеренгу, а Серёжка толкнул, потому что он раньше там стоял, а Юрка говорит, что я должна в куклы играть. А они засмеялись и стали толкаться и щипать меня за руку.

— А ты? — строго спросила директриса.

— А я сказала что они как стадо шакалов, — хлюпнула носом Светка и понурилась, — а Юрка меня за косу потянул, сорвал бант и начал по спортзалу с ним бегать, а я его догнала и в ухо ему дала, а потом Петька такой говорит…

— Всё ясно, — сказала я, — достаточно, Светочка. Ты всё правильно сделала. А вот у меня вопрос к Ивану Карповичу. А где вы в это время были? Или это при вас мальчики вырывали волосы девочке, толкали её и обзывались?

Директриса тоже перевела взгляд на тренера. Он побагровел.

— Я отошел за мячом.

— А мячи у вас где так далеко хранятся? — ещё больше удивилась я. — В соседнем здании? А до урока подготовить инвентарь нельзя было?

— Да в тренерской здесь же и хранятся, — пискнула девушка-методист, носик и глаза у неё подозрительно покраснели.

— То есть всего за полминуты дошкольники успели разнести спортзал и избить моего ребёнка, да?

Иван Карпович отвернул голову и что-то зло пробормотал себе под нос.

— Не мямляйте! Не мямляйте, Иван Карпович! — взорвалась директриса.

Я решила поддать жару:

— В общем, всё понятно, товарищи. Вызывайте милицию, они сейчас разберутся. А то мне на работу пора. Да и у ребёнка сильная травма, нужно в больницу ехать. Ещё и побои снимать…

— Лидия Степановна! — умоляюще протянула ко мне руки директриса. — А, может, договоримся? Ну, действительно, зачем нам топить друг друга? А с Иваном Карповичем я разберусь!

Судя по взгляду, который метнула на тренера директриса, кому-то будет очень больно.

Я задумалась: можно, конечно, сейчас закусить удила и пойти на принцип. Не сомневаюсь, что смогу снять с работы и директрису, и этого тупого тренера, но что это мне даст? Только славу скандалистки. А оно мне надо? Не надо. Но и прощать всё это тоже не следует. Поэтому идеальным вариантом будет взять паузу и подумать, что я с этого могу поиметь. Поэтому вслух я сказала:

— Знаете, товарищи, мы все сейчас на нервах, расстроены этой ситуацией. Да и Свете нужно прийти в себя. Всё-таки моральная травма в таком возрасте — это не шутки.

Директриса вздрогнула и послала ещё один злой взгляд Ивану Карповичу.

— Поэтому я Вас поддержу. Пока поддержу. Давайте поступим так: сейчас возьмём паузу, вы как раз разберётесь в ситуации, накажете виновных и так далее. А, скажем, в субботу я подойду, и мы обсудим, как нам найти компромисс. Подходит?

— Конечно, Лидия Степановна, — чуть воспряла духом директриса, — мы до пяти работаем.

— Хорошо, я к концу рабочего дня в субботу и подойду, — согласилась я и добавила, — кстати, секция футбола работать будет? И неужели вести так и будет Иван Карпович?

— Нн-н-нет-н-н-нет, — замялась директриса и кивнула на молодого в спортивном костюме, — его пока вон Виталий заменит. Так что Светочка пусть смело приходит. И с мальчиками мы работу проведем. Правда же, Мариночка?

Мариночка (девушка-методист) с готовностью закивала головой.

На том и порешили.

Я закинула Светку домой и, еле-еле отмахнувшись от вопросов Риммы Марковны, понеслась обратно на работу. Капец, полдня вот просто так вылетело.

А вот на работе меня ожидал сюрприз — в дверях торчала записка от моего секретаря Людмилы: «Лидия Степановна! Вас срочно Иван Аркадьевич вызывает».

Мда. Как плохо, что ещё не придумали мобильных телефонов. А вот если бы я, как вчера, пошла в библиотеку? Что-то нужно думать со связью.

В бывшем кабинете тов. Д.Д. Бабанова, а нынче Ивана Аркадьевича Карягина, директора депо «Монорельс», было так накурено, что прямо «ой!».

— Ты что творишь? — хмуро спросил Иван Аркадьевич и затянулся.

— В каком смысле? — не поняла я, пристроилась на стуле, напротив и посмотрела на него.

Выглядел Иван Аркадьевич «так себе»: осунувшееся лицо, мешки под глазами, лопнувшие капилляры в глазах. Мда, нелегко ему дается директорство.

— Вот полюбуйся! — он выдохнул дым и пододвинул мне три служебные записки, — два дня как работаешь, а уже столько жалоб от коллектива. — Это что?

— Интересно, — я попыталась вчитаться, но строчки запрыгали перед глазами.

— Ты мне ещё повозникай тут! — рассердился Иван Аркадьевич и нервно затушил сигарету в хрустальную пепельницу. — Отвечай, раз вопрос задал!

— Как я могу отвечать, если не знаю, что именно здесь написано? — вздохнула я (когда