значит, уже не все хорошо.

— Почему?

— Потому что тревога же есть. А когда все хорошо — тревоги быть не должно.

— И что? Как от нее избавиться?

— Зачем же от нее избавляться? Ты же сказала — когда все хорошо, то появляется тревога, что будет хуже.

— Да.

— Но когда она у тебя есть — это твой «откат» более крупным неприятностям, которых можно теперь не бояться. Теперь есть тревога, и тебе уже больше ничего не грозит.

— Но я хочу без тревоги.

— Ну, будет еще что-то. Например — паническое расстройство.

— Нет, зачем оно мне.

— Ну вот, и я о том же.

— А без нее как?

— Никак, наверное. У тебя же нет права быть просто счастливой, верно?

— Как это?

— Ну, бабушка или мама говорили тебе «не смейся, плакать будешь!» или «сейчас доиграешься!» или «хорошо смеется последний»?

— Сейчас доиграешься — говорили…

— Играй, но знай меру. Сильно не радуйся.

— Да…

— Ну вот — ты сильно и не радуешься. Послушная девочка.

— А я хочу! Хочу радоваться!

— А тревога сейчас есть?

— Да.

— Где она телесно расположена?

— Между лопаток.

— Расскажи про нее поподробнее.

— Жжет позвоночник.

— А почему губы дрожат у тебя?

— Волнуюсь.

— Где волнение?

— Здесь, в груди.

— Про что оно?

— Не знаю…

— Расскажи побольше про это…

— Греет.

— Но я вижу, что ты совсем не дышишь.

— Да. То есть нет. Не дышу.

— И как волнение при этом?

— Слабее.

— А тревога?

— Сильнее.

— У меня, если позволишь, есть гипотеза. Тревога — это перебродившее, несвежее волнение. Которое ты контролируешь, сдерживая дыхание. Вторичное такое, третичное волнение. Позабывшее свой предмет. Подыши.

— Да…

— Как волнение?

— Сильнее.

— Про что оно?

— Не понимаю.

— Я думаю, такое волнение — это движение к какому-то желанию. А чего ты хочешь?

— Не знаю. Да, я боюсь ранить других. Своими желаниями. Боюсь, что мои желания не совпадут с чужими.

— Поэтому лучше их не ощущать, верно?

— Да.

— И поэтому вместо того, чтобы дышать, ты тревожишься. Тревога вместо желаний, которые могут с чем-то не совпасть. Как сделать приятное маме?

— Моя мама всегда говорила, что все мужики козлы. И всегда боялась, что я «принесу в подоле».

— От какого-нибудь козла.

— Да. Ужасно боюсь мамы. Что будет, когда она узнает, что мы с Димой… Что у нас с Димой…

— А чего конкретно боишься?

— Она скажет: «Кто этот козел?» И так далее.

— Ок. Я знаю, что ты должна сказать маме.

— Что?

— «Мама, этот человек — моя любовь. Мы созданы друг для друга. Мы решили пожениться. И у нас будет малыш. Я счастлива».

— Невозможно. Она решит, что я с глузду съехала.

— Почему?

— Из-за вот этого «моя любовь», «созданы», «счастлива»…

— Хорошо. Тогда скажи: «Мама, этот козел — какой-то проходимец. Я спуталась с ним от скуки и для секса. И подзалетела. Жаль, что так вышло, 30 лет — не тот возраст, чтобы вертеть носом!».

— Еще хуже! Она будет в шоке. Скажет: «Я так и думала! Немедленно брось этого козла!».

— Жуткое дело, на твою маму не угодишь.

— Да.

— Тогда какая разница, что говорить?

— Но хочется, чтобы ей было приятно!

— Чтобы ей было приятно, есть только один вариант. Немедленно брось Диму и принеси ей в подоле. Скажи: «Мама, этот козел бросил меня. Но у нас с тобой будет малыш!». Так ты наградишь маму сразу несколькими орденами: она провидец; мужики козлы; она снова нужна.

— Не дождется! Почти про секс

— Наши отношения неполноценны. Мы не спим вместе! Я… боюсь заниматься сексом.

— А вы об этом говорили?

— Да, неоднократно. Она говорит, что все должно быть постепенно. Что я тороплю и давлю на нее.

— И когда она сказала это в последний раз?

— Полгода назад.

— По-моему, можно возобновить беседу…

— Полина, я не могу так сразу. Мне нужно время!

— Похоже, я тоже давлю на тебя. Конечно, наша терапия не может быть полноценной без того, чтобы ты занимался с ней сексом, но я подожду.

— Нет уж, сделай что-нибудь!

— Тогда тебе придется ее трахнуть!

— Но моя ответственность за секс — пополам с ней!

— А моя ответственность за терапию — пополам с тобой!

— Сволочь какая!

— На себя посмотри!

— Ну, пожалей меня, мне так трудно.

— Сочувствую… Мне тоже!

— Не можешь ты мне сочувствовать! Ты никогда не была на моем месте!

— Разумеется. А ты — на моем! Знаешь, как трудно проводить эффективную терапию?!

— Она не эффективная, я же до сих пор не занимаюсь сексом!

— И правильно. Не торопись. Я не буду на тебя давить и вполне это вынесу.

— Хорошо. Я поговорю с ней вечером. Негр не врет!

— Она врет! Только говорит, что у нее все хорошо! На самом деле все не так!

— Ну, а тебе-то что?

— Меня это бесит!

— Почему?? Ну, врет человек. Как тебя это касается?

— Касается, потому что она всем врет!

— Ну и что? Она всем врет — она так устроена.

— Я хочу вывести ее на чистую воду.

— А чем она отличается, скажем, от негра? Негр черный — он таким родился. А она врет.

— Негр не врет!

— Но он черный.

— Ну и что! Хочу ее вывести на чистую воду.

— А негра отмыть не хочешь? Чтобы он побелел?

Полупустой стакан

— Что бы он ни делал, мне все не нравится. Конечно, ему надоело. Он говорит, что я «съела ему мозг». Я и сама это знаю.

— А чего бы ты хотела от него?

— Я все время то привожу к нему свои вещи, то увожу их.

— Ты хочешь с ним жить или нет?

— Не знаю.

— А чего хочешь?

— Он груб со мной. Он много времени проводит с друзьями.

— Ты бы хотела, чтобы он больше времени проводил с тобой?

— Иногда он не звонит мне по нескольку дней.

— Ты бы хотела, чтобы он звонил чаще?

— Когда я заболела, он приехал лишь на следующий день.

— А ты просила его приехать сразу?

— Нет, не просила.

— Понимаешь, ты точно знаешь, что тебе не нравится, но не знаешь, чего ты хочешь взамен.

— Как это?

— Ты рассказываешь мне обо всем этом, чтобы я пожалела тебя?

— Не знаю. Чтобы помогла разрулить.

— Как должно выглядеть это «разрулить»? Какое оно, когда «разруленное»?

— Не знаю.

— Тебе очень трудно принести пользу. Я точно знаю, что хочу принести ее тебе, но я не знаю, как. То же с ним. Что он делает не так, ты перечисляешь без устали, а на вопрос, чего он не делает — у тебя нет ответа.

— Как это?

— Скажи мне, чего ты хочешь от него.

— Сказать не то, что плохо, а