class="p1">— Наверное.

— Может быть, это близко к желанию понравиться?

— Да. Да! Я хочу нравиться!

— А что же молчишь?

— А что тут сказать? «Хочу тебе нравиться»?

— Например…

— Это бред какой-то… (Смеется)

— Почему бред? Видишь, здесь больше радости…

— Да.

— Такая ты мне больше нравишься, между прочим.

— И мне так нравится, да…

Пауза.

— А что с тобой сейчас? Что-то изменилось…

— Да. Какая-то скука… И еще как будто я чувствую обязанность что-то сделать для тебя.

— Но ты ничего не должна для меня сделать. Тебе было радостно сначала, но потом ты, вероятно, не можешь в этом долго оставаться…

— Да где оставаться? Бред какой-то. Я не понимаю, что делать дальше! Нравлюсь. И что??

— Да я не знаю, «и что». Потому, что ты даже нравиться долго не можешь. Ты превращаешь радость в рассуждения. Видишь?

— Да. (Смеется).

— А сейчас что?

— Сейчас опять хорошо…

— Видишь, возможно, тебе недостаточно этого. Недостаточно ощущения, что ты нравишься. Потому, что ты берешь очень маленькими кусочками и поэтому никогда не наедаешься…

— Возможно…

— Поэтому вопрос «что дальше» — это вариант ухода, не более. Дальше — видно будет.

— И сколько так еще? (Смеется).

— Я не знаю! Столько, сколько тебе нужно этого.

О чем мечтают нормальные мужики?

— Если он и говорит что-то хорошее, я делаю вид, что не слышу. Я боюсь показать свою заинтересованность.

— Почему?

— Как это «почему»? Да потому, что если он узнает, что я в нем заинтересована, он тут же бросит меня!

— Почему?

— Да потому, что он нормальный мужик!

— Конечно. Любой нормальный мужик мечтает любить женщину, которой он не нужен.

— Правда?

— Разумеется. Ты сама только что это сказала! Любви так много не надо!

Диалог на группе

— Да, когда Н. и К. стали… друг друга любить, я просто выключилась. Мне было слишком сильно.

— Слишком сильно что?

— Ну, мне такого не надо.

— Любви?

— Да, любви.

— А что тогда было слишком сильно для тебя?

— Ну, то, что они друг друга любят. Я тоже могу любить кого-то, но не так сильно, не так откровенно. Мне так не нужно. У меня это и так дома есть.

— Это, знаешь, звучит так: «Иду по улице. Вижу — в подворотне трахаются. И мне это было сильно!» — «Что именно сильно?» — «Что трахаются» — «Почему?» — «Мне этого не нужно!». Причем, ты еще подходишь к ним и уточняешь, толкая кого-то из двоих в бок: «Э, слышите? Мне трахаться не надо! У меня это дома есть!». Невыносимая легкость бытия

— А чего ты от меня хочешь? Если проще?

— Опять я должен чего-то хотеть!

— Да не должен! А можешь.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты помогла мне обрести невыносимую легкость бытия.

— Что ты так морщишься?? Я опять хочу не то?

— Не то. Совсем не то.

— Почему?

— Я тебе докажу в два счета. У тебя уже когда-нибудь была невыносимая легкость бытия?

— Да…

— Вот, видишь. То есть, зачем тебе помогать ее обретать, если она у тебя и так есть.

— Ха…

— А если бы ты ответил «нет», я бы сказала: тогда откуда ты знаешь, что это такое, чтобы просить. По всему видать, ты не того хотел. Ведь как можно хотеть то, о чем не знаешь?

— Ну да. Я хочу тепла. Простого человеческого тепла. Выбор здесь и сейчас

— Конечно, мы ссорились. Впрочем, однажды нам было хорошо. Но это быстро забылось.

— А ты замечаешь, что выбираешь огорчаться вместо того, чтобы радоваться?

— Нет.

— Вместо того, чтобы сказать, что у вас выдался один хороший день, ты рассказываешь, что одного дня тебе было мало.

— Не могу же я отключить мозг!

— Наоборот. Я все жду, когда ты его включишь.

— Пожалуй, да. Я выбираю переживать неприятное. Но я хотя бы стала это замечать!

— Да, ты молодец! Ты очень изменилась.

— Как?

— Ты была такая хрупкая. До тебя страшно было дотронуться.

— Мне обидно. Кажется, что ты ругаешь меня ту.

— Нет! Я хвалю тебя эту!

— Ха-ха!

— Ты снова заметила?

— Да!

— Молодец! От Алтуфьева до Пражской лишь на первый взгляд далеко

— …если бы я знала, чего я хочу, меня бы здесь не было. Скажи мне, чего я хочу!

— У меня с тобой частенько появляется чувство, что ты специально меня запутываешь.

— Ага!

— И ты можешь меня запутать, это правда. Можешь и в смысле «имеешь право», и в смысле «способна».

— Про «способна» особенно приятно. (Смеется).

— Да, ты способна меня запутать. И здесь много радости, да?

— Да, очень приятно. (Смеется).

— Но если ты меня запутала, мы с тобой отдельно. Ты в одном месте, а я в другом.

— Как это?

— Так. Ты сказала мне, что едешь на Пражскую, а сама отправилась в Алтуфьево. И оттуда машешь мне. И что-то кричишь, но я не разберу.

— Так надо встретиться! На Чеховской!

— Садись в поезд и поезжай.

— Но я не знаю, где Чеховская.

— Как объявят, сразу и выходи.

— У меня сразу станет что-то со слухом.

— Как поймешь, что слух пропал — значит, пора. Так ли это важно?

— Я вот думаю, так ли важно, что у нас было с женой раньше? Ведь сейчас меня уже все устраивает!

— Не знаю, так ли важно. Но ты об этом говоришь…

— Ну да. Но так ли это важно, что было раньше?!

— Наверное, не важно, раз ты так считаешь.

— Вот и я думаю. А ты как думаешь — так ли это важно? То, что было раньше?

— А сейчас-то что? Сейчас? Раньше что-то было, сейчас это не важно. А что важно?

— А сейчас все нормально.

— И?

— И меня только интересует, так ли это важно, что было тогда, давно?

— Шел пешеход зачем-то из деревни Чернышево в деревню Студеное Поле. И по дороге ногу стер. По делу шел. В Студеное Поле. Из Чернышева. И вот, пришел он в Студеное поле, пошел по улице, и стал в каждое окно стучать. В каждое окно стучит и спрашивает людей: «А так ли важно, что по дороге из Чернышева я стер ногу? Так ли это важно? Так ли важно?»…

— Действительно. Наверное, не важно.

— Наверное, она у тебя болит, нога-то — раз ты про нее говоришь.

— Болит?

— Ну да.

— Нога?

— Ну, не нога. Еще что-то. Болит? Нет?

— Не знаю. Болит, наверное.

— Что у вас там с женой было-то?

— Да просто я любил другую женщину. А женился на своей жене.

— …Ага.

— Но так ли это важно? Как выйти замуж?

— Конечно, хотелось бы выйти замуж.

— А что вы делали для этого?

— Ничего.

— Просто сидели у окна?

— Да, именно. У меня есть шансы?

— А какой