Но дом — это не всегда домашний очаг. В доме лорда Тоу она никогда не испытывала такой гордости за свои хозяйственные способности, которую давал ей Ходдерби. Оказалось, заниматься хозяйством потому, что кто-то заполучил тебя, именно для этой цели, — это одно.

И совсем другое — заботиться о доме, где ты родилась, выросла, где любила.

Нора глубоко вдохнула густой ароматный воздух. Разлука с Ходдерби была не единственной причиной того, что она содрогалась при мысли о повторном замужестве. События сегодняшнего утра разбудили в ней некую первобытную силу, требовательную и яростную. Оказаться во власти Космо Колвилла — и в его постели — это вдруг показалось Норе невыносимым.

«Я достойна лучшего» — мысль для женщины опасная и даже безумная. Но разве грешно мечтать о страсти в замужестве? Боже, если она может ощущать подобное к врагу, который явился арестовать брата, то, вероятно, с другим это тоже возможно?

И Нора решилась — она скажет Дэвиду, что Космо ей не подойдет.

Ее мысли прервал стук копыт. В сопровождении соглядатая она обогнула угол дома и увидела, что в дверь входит посыльный. Нора пошла следом и успела заметить, как тот скрылся в библиотеке. Через минуту он вышел. Пропуская его, Нора посторонилась и с мрачным юмором отметила, что посыльный небрежно кивнул ей, как равной. Похоже, Ривенхем за несколько мгновений сумел внушить незнакомцу, сколь мало следует уважать Колвиллов.

Новая волна гнева придала ей силы. Нора, не постучавшись, распахнула дверь в библиотеку.

Ривенхем сидел в дальнем конце помещения за столом ее отца. Здесь отец писал письма и речи, проверял счета, а иногда призывал ее, чтобы отругать. Как в тот страшный день, когда он назвал ее Иезавелью, распутницей, позором семьи.

Сейчас ее неприятно встревожило ощущение, которое она испытала, увидев, что Эдриан спокойно сидит за столом человека, сына которого намеревается уничтожить. Лишь гнев и презрение должны быть в ее сердце...

Но свет из окна за его спиной так нежно играл в неярком золоте его волос, так изящно вычерчивал строгий абрис лица... В этой позе Эдриан был прекрасен, как архангел. Или как дьявольское его отражение.

Эдриан был так занят только что полученной почтой, так поглощен ею, что не заметил вошедшую. Вместо этого раздался другой голос:

— Леди Тоу. — Лорд Джон Гардинер поднялся на ноги и отвесил ей изысканный, сложный поклон из тех, что были сейчас в моде при дворе. — К вашим услугам, мадам.

Лорд Джон, поджарый, как гончая, в костюме из зеленой парчи, с изобилием кружева, в свежерасчесанном парике, был невероятно элегантен. Придворные дамы находили, что его голубые глаза прекрасны, сам он был того же мнения. И готов он был к ее услугам не больше, чем польский король. Тем не менее Нора улыбнулась. Приятные манеры были частью плана.

— Лорд Джон, — приветливо воскликнула она, — как я рада снова вас видеть!

Ответом ей послужила ядовитая улыбка, но то был лишь его привычный стиль, Нора не усмотрела в ней какой-либо особой злобности.

— Я тоже, — отвечал лорд Джон. — При дворе очень грустят о вашем отсутствии. Нам теперь совсем нечем развлечься.

— Сэр, — холодно произнес вдруг Ривенхем.

Лорд Джон тотчас изменился в лице, поджал губы, затем открыл было рот, чтобы извиниться, но Нора его опередила. Она вполне способна защитить себя. Желчная насмешка совсем ее не задела. И Ривенхем не в том положении, чтобы бросаться ей на помощь.

— Мне жаль это слышать, сэр, — отвечала она зарвавшемуся мальчишке. — Полагаю, чтобы самому подыскать развлечение, требуется хоть сколько-то ума. Вам часто бывает скучно?

Лорд Джон беспомощно заморгал. Щеки его вспыхнули. Нора не спускала с него глаз и поражалась сама себе. В Лондоне она никогда не давала себе труда отвечать на замаскированные оскорбления, и сейчас ее удивление не уступало удивлению мальчишки.

Как будто поцелуй в яблоневом саду расколдовал ее. Она чувствовала жар, возбуждение, скрытую силу. Здесь не Лондон, здесь ее дом, единственное место, где никто не усомнится в ее достоинствах и значении. Здесь она не потерпит оскорблений.

Однако не стоит столь открыто выказывать это новое настроение. Именно сейчас, когда эти люди без спросу заполнили ее дом, требуется величайшая осмотрительность. Нора заставила себя отвернуться от лорда Джона и посмотрела на Ривенхема, посмотрела, прищурившись, как будто глядя на солнце.

Не станет она смотреть на его губы. Не станет вспоминать, что сегодня они прикасались к ней. Надо держать себя в руках.

Изобразив дружескую улыбку, она сказала:

— Лорд Ривенхем, я видела посыльного. Могу я поинтересоваться, нет ли почты для меня?

— Ничего нет, — отвечал Ривенхем, не поднимая глаз от бумаг. — Вы хотите узнать еще что-нибудь?

Он говорил столь холодно, как будто забыл о поцелуе или совсем не придавал ему значения. Нора постаралась подавить странное чувство, возникшее в ней при этих звуках, — смесь сожаления, зависти и гнева. Как ему повезло, что он в состоянии оставаться таким бесчувственным!

— Мне ничего не нужно, — искусственно беззаботным тоном отозвалась она. — Но если возможно, мне хотелось бы узнавать новости. Кроме того, я не отказалась бы от общества.

Удивление, которое Эдриан неизбежно должен был чувствовать, никак не отразилось на его лице, однако Нора тотчас уловила настороженность в скованном жесте его руки, когда он опускал на стол очередную бумагу. Сдержав вздох, она продолжала:

— Если вам придется надолго задержаться под этой крышей, то нам стоит найти возможность сосуществовать мирно. Вы не согласны?

Лорду Джону все это не нравилось. Шагнув к Норе, он заявил:

— Мы здесь не для того, чтобы развлекать вас, мадам.

Ривенхем приподнял бровь, и как по волшебству юноша вновь замолчал.

Нора и раньше видела подобные трюки, знала, как Ривенхем умеет обращаться со своими людьми. Все дело было в том, как сдержанно он себе ведет, как пристально наблюдает за происходящим, как экономно тратит слова. А потому, когда он все же заговаривает, остальные замирают, ожидая услышать нечто важное.

Молчание затянулось. Нора вдруг осознала, что лорд Джон неверно истолковал взгляд своего командира. Эта поднятая бровь служила не знаком молодому человеку, а немым вопросом ей. Ривенхем без слов вопрошал, что явилось причиной такой перемены в ее поведении.

Кровь бросилась ей в лицо при мысли об этом. «Я по-прежнему умею читать по его лицу!» Какие еще нужны доказательства близости, если не столь глубокое проникновение в душу другого человека?

Нора в смущении отвернулась, делая вид, будто разглядывает корешки книг на полках вдоль стен. Некоторые из них, самые древние, удерживались на месте цепями. Эти цепи, свисая вниз, казались Норе сломанными крыльями птиц.

— Из города не пишут почти ничего важного, — по-прежнему сдержанно заговорил Ривенхем. — Но если вы присядете, я расскажу вам о том, что может представлять хотя бы какой-то интерес.