Еще там, на площади, при побеге. Только вот опять не предусмотрел инициативы одной блаженной святой. Она ему в прошлый раз все планы поломала, не дала стать единственным выжившим спасителем братства, и теперь меня из-под носа уволокла поперек плана. Но как я вижу, мой темный братец в белых перышках не сдается.

— Что ты несешь?! — Последние слова некроманта вывели-таки Паоло из ступора, и он мгновенно взъярился. Меч выскользнул из земляного плена, и я почувствовала, что клинок нацелен прямо на нас. — Тварь, какая же ты тварь! Портишь и пачкаешь все, чего коснешься! Не смей клеветать на моего брата и командира! Ты и меня с орденом хочешь рассорить своими интригами? Признавайся, что ты наврал Имран! Почему она за тобой пошла?

— Интригана нашел, — огрызнулся Инсолье. — Я искренне и прямо вас всех ненавижу, сволочи, и не собираюсь этого скрывать. Много чести, ссорить тебя с орденом. Ты все равно уже мертвец, с какого шатта мне напрягаться?

— Почему?! — Паоло уже орал в голос. — Почему он, Имран?! Почему…

— Почему не ты? Это я тебе отвечу, это я знаю. — В голосе некроманта была злая радость. — Потому что я ей не врал о самом главном! Не строил из себя целомудренного брата! Не струсил, когда пришлось действовать! Потому что я был рядом. Заботился. Кормил. Укрывал, чтобы ночью не мерзла. Смотрел, чтобы куда не влипла со своей святой привычкой всех спасать.

— Я… я ведь делал то же самое!

— Да ни шатта не то же самое! Ты врал и себе, и ей всю дорогу! Уговаривал вас обоих, что между вами лишь братские чувства. А затем сам отдал ее Филиппу! Сам!

— Она любила его. Если ты искренне любишь человека, то заботишься лишь о его счастье.

— Та Имран никого не любила, баран ты божий. — Инсолье резко сбавил тон и устало выдохнул. — Не умела от скудности мозгов. Или потому, что не успела повзрослеть под вашим святым крылом. Не знаю. Это неважно.

— А что важно, темный?! Что? То, как ты ее принудил? Если бы у Имран была ее память, она бы никогда не пошла с тобой добровольно!

— Ты идиот! — снова завелся некромант. — Никого я…

— Я вот стою и слушаю… — Нет, ну я правда стояла и слушала, но тут решила вмешаться. Конечно, пока они просто орут — они друг друга не убивают. Но во-первых, уже на второй круг пошли, а во-вторых, опять начали распаляться и хвататься за колюще-режущее. Лучше затормозить в моменте, когда лишних дырок в обоих еще нет. — Вы оба так хорошо все за меня решаете, что даже вмешиваться не хочется. И что я думала, и что я думаю, и как бы себя повела, если бы да кабы. Может, все же спросите, как я сама ко всему этому отношусь?

— Тебе затуманили разум, — тут же смутился Паоло.

— Удобная позиция. — Меня даже шрамы на месте глаз перестали волновать, я попыталась обернуться к алому брату. Зато они не перестали волновать Инсолье, и он мне не дал такой возможности. Достал откуда-то чуть ли не из воздуха повязку и сам закрыл ею следы огня на моем лице. Только после этого отпустил. — Позволяет решать все за меня, абсолютно не интересуясь моим мнением. Ведь что бы я сейчас ни сказала, ты все спишешь либо на магию, либо на искусные манипуляции моего мужа. Но это не сработает, Паоло. Мне жаль. Но если ты нападешь, я ударю в ответ. Я не дам тебе еще раз отнять его у меня.

Глава 14

Инсолье

Умница, пернатая, так его. Паоло аж посерел от ее прямого заявления и на мгновение потерял бдительность.

— Давай! — рявкнул я в голос, и мы со свиньей ударили одновременно. Подкравшийся на брюхе из кустов Хрюша — рогами под колени, а я — обморочным заклинанием по мозгам и связывающим по всему остальному туловищу.

— Уф-ф-ф. — Свалившийся кулем на траву паладин мне нравился гораздо больше, чем стоящий и с мечом наизготовку. — Отдай железяку, скотина. Вам, придуркам, вообще оружие лучше в руки не давать, пока мозги не отрастут. Фу, Хрюша, не жри! Отравишься… Да-да, этой гадостью он тебя проткнул, можешь на него того… отложить благодарность. Да что ж за зараза, опять ноги не держат. Принесло козла!

Имран, то есть Элле, быстро обхватила меня сзади за талию и не дала упасть. Я с благодарностью откинул голову назад, на ее плечо, и поерзал. Шрамы на спине болели даже больше, чем в пыточной. И словно тянули из меня силы. Это было… странно.

— Как он нас нашел? — озвучила мой незаданный вопрос девушка. — Ты сказал, что три портала невозможно отследить и у нас есть сутки.

— Как-нибудь нашел. Сам я пока не смотрел — сил просто с лисий писк. Может, снова кузнечики какие. — Я тяжело вздохнул.

— Кузнечики? — не поняла Элле. Она уже оттащила меня обратно к плащу и помогла на него опуститься. Но уложить себя я не дал — нет времени валяться. Сел. И взвыл вслух. Ах ты ж с-с-с… светлый брат, который темный скот! Да что ж такое! Почему так больно? Больнее, шатт, чем когда били!

— Что?! — Девичье лицо, перечеркнутое алой полосой, побледнело почти до синевы. Элле схватилась за меня обеими руками, попыталась ощупать, чтобы понять, что со мной. Я мысленно обругал себя идиотом и подавил очередной стон. Хватит пугать свою женщину.

— Не мельтеши и не трясись как над младенцем. — Я привык быть сильным и самостоятельным магом. И пусть беспокойство совы подкупало, становиться лялькой в нежных женских руках я все еще не желал. Все должно быть наоборот. Это я должен заботиться, носить на руках и вот это все. Потому что так правильно. — Ну, прошлись мне хлыстом по заднице, бывало и хуже. Это не главное. Нам надо быстро собираться и валить подальше. Это сейчас паладин пришел как на дракона — с одним мечом и без мозгов. Максимум через полчаса тут будет не протолкнуться от людей Филиппа.

— Хорошо. — Моя блаженная сова с полминуты старательно дышала, явно считая вдохи и выдохи про себя. — Сейчас я все соберу. Ты посиди. Подумай. Не отвлекайся на мелочи. У тебя больше опыта, ты разберешься лучше. А вещи в кучу сгрести — нетрудно.

Хитрая. И умная. Понимаю все, а приятно. Опытным и разбирающимся обозначила, причем даже не соврала. И попытки