хотя и весьма элегантными. Те из них, что стояли в перистиле, были украшены гирляндами из золотых листьев.

Изящные кресла и дорогие столы. Меблировка римского особняка представляется гораздо более простой, чем та, которую использовали в позднейшие эпохи. В доме почти нет ковров – не такая уж и потеря при наличии красивейших мозаичных полов, но поперек многих проходов есть богатые тяжелые портьеры. Кресла, часто легкие и элегантные творения искусных ремесленников, как правило, просты по конструкции и не имеют спинок. Некоторые из них, однако, великолепно инкрустированы серебром, а пара кресел для хозяев дома представляет собой большие cathedrae, массивные большие кресла с ручками и высокими спинками.

В атрие стоит и предмет особой гордости детей Кальва – sella curulis, курульное кресло их отца, складное, без спинки и с сиденьем из полосок кожи. Сенатор занимал его, будучи претором, и дети хранят надежду на то, что отец снова будет восседать на нем перед сенатом, на этот раз в должности консула. Курульное кресло, несмотря на его инкрустированные золотом и слоновой костью ручки, крытое александрийской пурпурной тканью сиденье, не самая удобная вещь для долгих и нудных официальных церемоний. Но кто будет думать о комфорте для своего седалища, наслаждаясь честью пребывания на такой общественной должности!

Кроме кресел, в особняке повсюду расставлены столы. Они многочисленны, но невысоки и довольно малы. В столовой, однако, круглые столы имеют более двух футов в диаметре; но какая бездна денег и вкуса в них воплощена! Все они сделаны из чрезвычайно редких пород деревьев. Но три стола – перед ложами для почетных сотрапезников – имеют ножки, искусно инкрустированные золотом, а их столешницы собраны из отдельных тонких плашек, выпиленных поперек волокон из стволов больших цитрусовых деревьев (род кипарисов), растущих на склонах Атласа.

Алтарь с изображением курульного кресла

Эти деревянные плашки перед набором столешницы были предварительно обработаны таким образом, чтобы продемонстрировать изысканный волнообразный или переплетающийся рисунок древесных волокон – «тигровый», «пантерный» или «павлиний» цитрус. При виде особо впечатляющих композиций истинные знатоки застывают в экстазе, готовые потратить на нечто подобное целые состояния. Так, стол, несколько больший по размеру, чем у Кальва, был продан за сумму 500 тыс. сестерциев (20 тыс. долларов); рекордная же покупка составила вдвое бо́льшую сумму. Столы в нынешнем жилище сенатора имеют почти такую же ценность; сейчас они относятся к самым ценным предметам в особняке. Случись в нем пожар, их будут спасать в первую очередь, за исключением разве что восковых imagines.

Сундуки, шкафы, водяные часы и редкости. Разумеется, в особняке много и других предметов обстановки, вроде arca, прочного сундука хозяина дома. Стоящий в его таблиние, сундук заперт мощными запорами и закреплен на каменной плите. Есть в доме и изящные высокие канделябры, из бронзы и серебра, искусно украшенные, на которые с наступлением вечера развешиваются целые батареи масляных ламп. Раскачиваясь, они бросают неяркий свет на мрамор, фрески и мозаику, заставляя их играть очаровательными отсветами. В перистиле стоит и clepsydra, водяные часы, устроенные таким образом, что отмеряют небольшие периоды времени, а особый раб, приставленный к ним, весь день наблюдает за ними и по прошествии каждого часа оповещает об этом весь дом.

В дополнение ко всему этому в стоящих вдоль стен шкафах выставлены подлинные и предполагаемые ценные вещи или предметы старины: серебряный кубок, взятый при штурме и разграблении Сиракуз; высокая черно-красная ваза с подписью мастера-гончара Каллисфена; статуэтка танцующей девушки, созданная, возможно, самим Лисиппом. Бросается в глаза также чаша из серебра, потертая и потерявшая цвет, к тому же на редкость простой формы. Насмехаться над ней, однако, не следует – это тот самый «античный сосуд для соли» (как упоминается у Горация), единственная ценная вещь, принадлежавшая одному из первых Кальвов. Тогда во всем римском сенате имелся один-единственный серебряный обеденный сервиз, который переносили из дома в дом, когда надо было достойно принять иностранных послов.

Поддельные древности. Публий Кальв был счастливым обладателем неоспоримо подлинных древностей. Он мог высмеять собрание своего богатого соседа-вольноотпущенника, жившего через улицу. Этот бедняга, одержимый желанием «быть на высоте стиля» и демонстрировать свое художественное собрание, попал в руки бесстыжих поставщиков древностей. В результате он заполнил свой атрий совершенно абсурдными образцами, такими как «чаши со стола Лаомедонта[47], двойная ваза, принадлежавшая Нестору[48], и высокая кружка, из которой пил Ахилл». Его стол был крыт очень тонким шпоном цитруса, а в атрие его невыносимая жена могла продемонстрировать лишь тяжеловесную золотую шкатулку, в которой хранилась первая борода ее мужа. Также ходили сплетни о том, что этот неотесанный мужик недавно прикинулся больным только для того, чтобы иметь возможность принимать лежа в постели приходящих с соболезнованием друзей, демонстрируя им золотую инкрустацию ножек кровати и роскошные алые покрывала, а также поражая их своим богатством, выражающимся в том, что его матрац был пропитан дорогими благовониями.

Домашние животные. И еще об одном факте необходимо упомянуть – в доме Кальва множество домашних животных. Над входной дверью мы уже заметили сидящую в клетке сороку. Из большой клетки, расположенной в темном углу, на нас угрюмо поглядывает сова. Любимица хозяина дома – борзая – возится с целым выводком щенят, которые сейчас расползлись по всему перистилю, а присматривает за ними специально назначенный для этого раб. По одной из колонн осторожно крадется цивета. Дети не устают играть в саду с маленькой обезьянкой. Обзавелась своей собственной любимой собачкой и Грация, не спускающая ее с колен. За ее любимицей ухаживает особо выделенный мальчик-раб. Она, однако, не подражает кое-кому из своих подруг, которые, обожая змей, держат дома целые клетки с этими существами. Порой женщины даже носят их, обвившихся вокруг их шеи, пугая всех вокруг.

Однако довольно повествовать о материальных составляющих римской инсулы и римского особняка. Настало время получше узнать их обитателей.

Глава IV

Римские женщины и римские браки

Почетное положение римских женщин. Кальв был гордым сенатором, когда сходил со своего паланкина у курии на Старом форуме и шел заседать в сенате – самом могущественном правящем собрании во всем мире, но в своем собственном доме ему неизменно приходилось делиться своей властью, причем за ним сохранялась совсем небольшая ее часть. Решение всех частных вопросов он согласовывал со своей супругой Грацией.

Множество зол сотворил императорский Рим, но подавления свободы женщин среди них не было. Во времена Адриана уже древней историей стали скорбные слова Катона Старшего, прозорливо произнесенные за три столетия