рекомендовал друга, восхвалял его происхождение, сообщил о его твердых намерениях занять высокое общественное положение, а также о том, что «он обладает честной открытой внешностью, свежим цветом лица и статным, хорошим сложением». В конце письма выражалась уверенность: «Он именно тот молодой человек, который вполне заслуживает подобной девушки». Высокопоставленный аристократ также написал, что предполагаемый кандидат в женихи имеет вполне достойное наследство, поскольку, «хотя мне претит говорить о финансовых аспектах подобного вопроса, все же следует принимать во внимание тенденции сегодняшнего дня». Ни слова не было сказано о том, состоялся ли предварительный разговор с самой Грацией; ее согласие предполагалось как данность[55].

Родители Грации затем связались с опекуном Кальва, его дядей. Последний был вполне удовлетворен размерами приданого и социальным положением предполагаемой невесты, молодых людей проинформировали о том, что им уготовано. Как Грация, так и Кальв всегда ожидали чего-то подобного, поэтому с полным достоинством смирились со своей судьбой. Созданный таким образом брак, основанный не на романтической любви, но в результате хладнокровного изучения всех обстоятельств, которые могут способствовать семейному счастью, в данном случае оказался успешным. Новобрачные затем искренне полюбили друг друга и жили в полной гармонии. Такие браки в Риме устраивались буквально каждый день.

Разумеется, все это касалось только их первого брака. Если бы Грация овдовела или, последовав примеру своих многочисленных подруг, развелась бы со своим мужем, второй брак стал бы исключительно ее личным делом. Равным образом и Кальв, выбирая новую жену, должен был бы во всем полагаться только на себя.

Помолвка в аристократических кругах. Дочери Грации Юнии еще только 10 лет, но ее родители уже начинают думать о ее обручении. Всего в квартале вверх по улице совсем недавно игралась настоящая свадьба. Аулус Статилиус Помпоний только всадник, но боги ниспослали ему богатство в 100 млн сестерциев (4 млн долларов). У него и его жены есть дочь, которой и предстоит унаследовать все это огромное состояние, а богатство – вполне достойная замена благородству и древности рода. Они нашли дочери жениха, молодого Гая Ульпия Поллио, уже члена сената, который находится в отдаленном, правда, но родстве с самим императором. Поллио не особенно богат и уже овдовел, но Статилия и ее мать пребывают в невероятном восторге от перспективы породниться с боковой ветвью императорского дома. Поэтому и была устроена такая свадьба, о которой заговорила вся столица.

Сначала состоялась помолвка, на которой в атрии Помпония присутствовало целое сборище всадников и сенаторов со своими женами, все в сверкающих драгоценностях, тут же шли бесконечные разговоры гостей. В центр этого общества Статилию ввел ее отец, где их встретил будущий жених. В течение всей церемонии сама Статилия не произнесла ни слова. Обо всем Поллио договаривался с ее отцом, затем мужчины в присутствии всех собравшихся обменялись предписанными словесными формулами.

«Обещаешь ли ты отдать мне твою дочь Статилию, чтобы она после заключения брака стала моей женой?» – произнес молодой человек.

«Да ниспошлют боги благословение! Я обручаю ее тебе».

«Да ниспошлют боги благословение!»

После этого Статилия стала нареченной невестой, так называемой sponsa. По закону каждая из сторон все еще имела право расторгнуть соглашение, но если бы она сделала это, то была бы полностью скомпрометирована в общественном мнении. Поллио вручил Статилии свои подарки: несколько ценных туалетных принадлежностей, а также особенное кольцо, которое следовало носить на среднем пальце левой руки, поскольку всем известно, что «именно через этот палец нерв проходит прямиком к сердцу». В будущем это кольцо превратится в обручальное.

Оформление приданого. Последовавшие за помолвкой несколько недель были до предела заполнены разборкой приданого: женщины занимались тем, что они делали всегда после помолвки еще задолго до того, как Ромул и Рем основали столицу будущей империи. Помпониус и Поллио постоянно спорили относительно законного статуса той или иной части приданого Статилии. Сколько всего дает за своей дочерью старый всадник – наличными, недвижимостью, банковскими гарантиями? Какая часть из этого всего предназначена для использования только его дочерью? Сколько составляет dos, то богатство, которым сможет распоряжаться зять? Как оформить всю эту собственность, чтобы в случае, если будущий брак закончится разводом (злопыхатели уже делали ставки на подобный исход), часть полученного вернулась обратно к Статилии, причем и ее бывший муж не остался бы внакладе?

На каком-то этапе обручение едва не было расторгнуто – столь экстремальные требования предъявили обе стороны. Однако, в конце концов, все вопросы уладили и согласовали, и три благородных друга с каждой из сторон оттиснули отпечатки своих колец на подписанном брачном контракте. Близился день свадьбы.

Одеяние невесты. Семейные предписания требовали заключения брака весной – так можно было бы избежать многих неудачных дней; но опытный этруск-гаруспик[56] после долгих размышлений все-таки нашел день, который устраивал и Статилию, и ее родителей. Вечером накануне этого столь значительного события Статилия возложила все свои игрушки, детский амулет (bulla) и одежду на алтарь перед фамильными ларами, покровительства которых она навсегда лишалась. Затем она легла спать в одной tunica recta, тонком желтом одеянии, связанном как единое целое, что, как считалось, должно было принести ей счастье в браке.

На следующий день невесту с необычайной тщательностью одевала ее мать. Однако, сколь бы ни были драгоценны украшения девушки, прежде всего прямо на ее обнаженное тело мать надела ту самую цельнокроеную тунику, пояс которой был закреплен под грудью узлом Геркулеса. Статилия, разумеется, надела все свои украшения (по условиям контракта они передавались Поллио в качестве приданого) на шею, уши, руки и пальцы. Ее длинные волосы в соответствии с древним обычаем разделили копьем на шесть локонов, которые были оплетены лентами и увешаны жемчужинами. Туфли невесты, сделанные из тончайшей выделки белой кожи, также усыпали жемчужинами. С ее головы ниспадала длинная полупрозрачная шелковая вуаль цвета пламени, стоившая буквально дороже золота – по ее весу[57]. Фату удерживал на голове невесты венок из полевых цветов, собранных, как того требовал обычай, ее руками, переплетенный с веточками священной травы вербены. Появившийся на церемонии Поллио был облачен в парадный костюм сенатора, поскольку обычай не требовал никакого особого свадебного наряда для жениха.

Брачная церемония. Солнце уже перевалило за полдень, и все жильцы-плебеи высыпали из insilae всех соседних кварталов, чтобы поглазеть на золоченые паланкины, которые, покачиваясь на плечах носильщиков, остановились у дома Помпония, на свиту из облаченных в алые одеяния слуг, на напыщенных вольноотпущенников, вышагивающих рядом с паланкином их патрона, на пышное великолепие пурпурных одеяний, на блеск золота и драгоценных камней. Разумеется, весь атрий в доме украшали гирлянды цветов.