Тесса с видимым облегчением перевела дух, довольная, что сестра решила более не затрагивать неприятную тему.

– Я никого не подпускаю к себе близко, – улыбнулась она. – Когда-то так поступала и ты.

Вечеринка продолжалась уже почти час. Анна вышла из дамской комнаты, оставив сестру позади в смятении.

У Натана перехватило дыхание. Сапфировое платье выгодно подчеркивало все достоинства ее фигуры, оттеняло темный цвет волос. Высокая упругая грудь соблазнительно колыхалась под тканью, напоминая, что ее ничего не сдерживало. В мгновение ока сопротивление окончательно рухнуло. Сегодня же эта женщина будет в его постели. Он больше не думал о последствиях, которые может повлечь подобная оплошность.

Анна была воистину великолепна и казалась чрезмерно оживленной. Ее брови были чуть сдвинуты, на щеках пылал румянец, губы сжаты. Было что-то необычное в ее поведении, и это Риду совсем не нравилось. Жаль, что он не мог слышать ее разговора с сестрой. Плохо, что сегодня она не надела микрофон, но в таком платье это было невозможно.

Натан попросил официанта принести джин с водкой и диетическую колу. Взяв напитки, он направился к тому месту, где она остановилась. Она облокотилась на один из высоких барных столов и закрыла лицо руками.

– Твой напиток. – Он поставил перед ней высокий стакан. – Только намекни, и я попрошу официанта добавить туда рома.

Анна резко вскинула на него глаза:

– Ты напугал меня!

Что бы ни тревожило ее лишь мгновение назад, теперь это было скрыто за непроницаемым выражением лица. Она с улыбкой поднесла бокал к губам.

– Спасибо, но ром не понадобится.

Нат подошел к ней поближе и, положив руку на талию, поцеловал в щеку. К его удивлению, он почувствовал под пальцами ее кожу вместо ткани. Рука его отправилась на поиски места, где же могло начинаться это скандальное платье. Пришлось остановиться, чтобы не опозориться на глазах у гостей.

– Ты должна была сказать мне, – прошептал он ей в ухо.

В ее глазах на мгновение отразилось отчаяние.

– Сказать что?

– Что ты можешь позволить себе только половину платья. Если бы я знал, то купил бы для тебя целое.

Анна вздохнула, забавно сморщила хорошенький носик, сделала глоток из своего стакана.

– Так оно тебе не нравится?

Нат прищелкнул языком.

– Оно, поверь, очень нравится мне. И не только мне. Каждому мужчине в зале.

– О… – улыбнулась женщина. – Это ревность?

Да, и он имел на это полное право. Все знали, что Барракуда всегда стремится сбить противника с толку своим внешним видом. Но одна лишь мысль о том, что другой мужчина мог сейчас свободно рассматривать его жену, приводила Рида в бешенство.

– Нет, я не ревнив. Просто обозначаю свою территорию.

Он невозмутимо поднес стакан к губам.

– Ты что же, собрался пометить меня?

Нат едва не поперхнулся коктейлем. Надо отдать ей должное, Анна все так же непредсказуема. Он прокашлялся:

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Хорошо. Иначе платье придется отдать в химчистку.

Улыбнувшись, она сделала очередной глоток. Теперь Натан никогда не сможет узнать, что могло тревожить ее минуту назад.

– Тебе нравится вечеринка?

– Очень стильно.

– Да, но ты не ответила на вопрос.

Она обернулась и проникновенно посмотрела ему в глаза:

– Да, я хорошо провожу время.

Натан лишь кивнул и вновь пригубил спиртного из своего стакана.

– Игроку в покер следует лучше скрывать свои эмоции. Что сейчас произошло между тобой и Тессой?

– Ничего, – слишком поспешно ответила Анна и опустила взгляд в стакан.

Нат внимательно огляделся и увидел Тессу, которая уселась за столик неподалеку в компании отвратительного мужчины. На месте Анны он бы тоже не на шутку был раздосадован.

– Ничего себе! Она с Эдди Уокером!

Анна недовольно прищурилась:

– Она сказала, что это продолжается уже почти полгода. Я ничего не знала об этом!

Натан удивленно изогнул бровь. Неужели сестры не делились друг с другом?

– Это заметно по тому, как он к ней прикасается.

Они взглянули в направлении столика, стоявшего в углу. Молодые люди беседовали друг с другом в укромном уголке. Их жесты, движения и взгляды говорили о страсти. Рука Эдди лежала на колене Тессы, пальцы другой ласкали прядь ее волос.

Нат обернулся к Анне. Ее брови были тревожно сведены, было слишком очевидно, что Уокер не тот молодой человек, которого стоило выбрать для своей сестры или дочери.

Эдди был первым человеком в списке, что они составили. Уверенность в том, что он жульничает по обе стороны стола, была стопроцентной. Все знали, что он мошенник, но пока не могли поймать за руку. Барракуда сможет заманить его и вывести на чистую воду. Здесь действительно требовался опытный игрок, поэтому Анна стала идеальным выбором. Это был и хороший способ, чтобы разлучить Уокера с Тессой.

Нат обязательно поговорит об этом с Анной, но не сегодня.

Сегодня у него на уме было нечто другое. Он должен был вернуть жену в свою постель. Три года без нее лишь усилили его влечение к этой женщине. Нет, он больше не станет любить ее. Он возьмет то, чего ему не хватало все это время.

Когда Натан был ребенком, дед как-то дал ему целую тарелку мармеладных вишен. Неразумный малыш, сидя перед телевизором, съел их все. Нату никогда в жизни не было так плохо. Он до сих пор испытывал отвращение к сладостям. Возможно, то же самое произойдет и с Анной. Единственный способ избавиться от искушения – это поддаться ему. Нат насытится ее телом, чтобы потом не вспоминать о ней. К концу недели, когда юристы закончат подготовку к разводу, он пресытится ей, как теми злосчастными вишнями.

– Ты не голодна?

– Нет, мне отбивает аппетит вид того, как те двое лапают друг друга.

В этот момент зазвучала медленная музыка, и на танцпол вышло несколько пар.

– Не хочешь потанцевать? Это неплохой способ доказать всем на турнире, что мы действительно вместе.

– Хорошо. Но чтобы ты знал – я ужасно танцую.

Натан рассмеялся и взял ее за руку:

– Мне трудно в это поверить.

Когда он приблизил Анну к себе, ее руки показались ему ледяными. Он чуть сжал ее ладонь в своей, чтобы согреть, а затем положил руки на ее обнаженную спину.

– Тебе просто необходимо другое платье. Ты замерзла.

– Дело не в платье, – вдруг призналась она. – Это из-за танцев. Я всегда мерзну, когда начинаю нервничать.