удовольствием рассказывала тетя о своей подлости. Иосифа бил озноб, но он дослушал все до конца. Он забрался в самый дальний угол сада, упал в траву и прорыдал до вечера, пока его не нашел отец. С этого дня он стал угрюмым, замкнутым, избегал встреч с матерью и стал еще реже бывать дома. Только две сестры были довольны новой жизнью, в которой не надо было думать ни о чем, и ни ком, кроме самих себя любимых, живя в достатке и не имея никаких забот. Дед, наблюдая за новоявленным внуком полгода, уже не считал его бездельником. Парень хорошо учился, работал, даже занимался простыми делами по дому. «Что-то не едет твоя невеста?» – спросил как-то он. Иосиф со слезами в глазах рассказал ему все, что узнал сам. «Не пожалела ни сына, ни внуков, не пожалеет и меня» – подумал дядя, он же дед и в тайне переписал завещание о приличном наследовании в пользу Иосифа, где его мать имела право на ежемесячное содержание и квартиру, купленную им года три назад. С этих же пор жизнь Иосифа и его отца изменилась к лучшему. Они продолжали работать, а Иосиф еще и учиться, но стали членами семьи, а не бедными родственниками и жить они переехали в квартиру, подальше от жены и матери. Навещали хозяина дома в выходные дни и стали если не друзьями, то хорошими приятелями. Иосиф стал врачом еще при жизни деда, но похоронив преждевременно отца. Он так и не женился. Смерть дяди явилась наказанием для матери Иосифа и ее сестры.

Глава 4

Детство Ирины было счастливым и безоблачным. Мама всегда была рядом, а если и работала, то на половину ставки. Переезды были редкие, и ей не приходилось часто менять школы и подруг. Куда – бы они не переезжали, маме везде удавалось создать уют и комфорт, а Ирине наверстать пробелы в программе школы и музыке. Внешне она была похожа на маму, которую отец ласково называл Василиса Прекрасная, а вот характером в отца, упертая и любознательная, отец прозвал ее «Ежик». С папой они виделись реже, видимо поэтому, она больше тянулась к нему. Ей казалось, ее папа знает все и обо всем. Он научил ее плавать, читать правильно стихи, держаться в седле, даже танцевать, а когда она плакала, вытирал ей слезы и приговаривал: «Слезки портят красоту и сейчас я их утру. Будем улыбаться, а потом смеяться». Папа был для нее авторитетом. Ей было 11 лет, когда ее отца перевели, мягко говоря, под Москву, где они встретились с братом отца и его семьей. Братья не виделись 15 лет, слишком далеко разбросала их служба, только письма да открытки к праздникам не позволяли им потерять друг друга. В семье старшего брата было двое детей 15-летний Сергей и ровесница Ирины Людмила, но училась на класс ниже, так как грамотную Ирину, в одной из школ перевели сразу из третьего в пятый класс. Два года для Ирины были самыми счастливыми. Они семьями в праздники и выходные выезжали в город, по очереди устраивали большие общие обеды или ужины, отдыхали с ночевкой на реке или в лесу. А еще Ирина тайно влюбилась в двоюродного брата, который, в силу своего возраста, уже понимал невозможность дружбы, но тоже испытывал к этой девочке нежные чувства.

Два события перечеркнули в один миг всю ее счастливую жизнь. Сергей заканчивал 10-ый класс, его отец поступил в академию, и семья уезжала в Москву. Ирина плакала по ночам и очень переживала разлуку. Как она могла объяснить причину? В августе заболела мама Ирины. Все началось с обычной простуды, потом появилась пневмония, а потом ее просто выписали домой….

– Ирина, мне надо с тобой поговорить, – тихо проговорила мама.

– Да, мамочка, я сейчас. Ты давно проснулась? Я на кухне с обедом.

– Да я не спала, с мыслями собиралась, да храбрости набиралась. В моей старой сумке, где документы все лежат, возьми стопку писем связанных, принеси, – попросила она.

– Нашла. Тебе их прочитать? – спросила Ирина, присаживаясь рядом с кроватью.

– Нет. Ты, как будешь свободной, прочти, а что не поймешь, я объясню. Иди хозяюшка, готовь обед, – тяжело выдохнула мать и прикрыла глаза.

Приготовив обед, сбегав в магазин и накормив отца, Ирина села за уроки. Только к вечеру она вспомнила о письмах. Все письма были адресованы маме и приходили из Хабаровска и Якутии, их было ровно 13. Первым Ирина прочла письмо, отправленное в августе 1961 года. «Здравствуйте. Даже не знаю с чего начать. Дело в том, что мать наших детей не умерла. Она поместила их в Дом малютки временно, пока была на практике, малышей отдали на усыновление. Пыталась повеситься. Спасли. Я был в роддоме, в Доме малютки, там сейчас другая заведующая, все проверил. К нам нет никаких претензий, все законно. Девчонку жалко, ей всего 18. Она ничего не просит, не требует, просто рассказала обо всем, показала паспорт, в который вписаны дети, посмотрела на Илюшу и ушла. Вот такие у нас дела».

Все следующие письма начинались поздравлениями с Новым годом, и пять из них были в одну страницу: «Илья начал ходить», «Илья ходит в ясли, получили квартиру», «Ходим в круглосуточный детский сад», «Катя вернулась с практики и работает в саду, куда ходит Илья», «Валентина от нас сбежала, мы с Илюшей одни». Потом письма стали длиннее, в них было много вопросов об Ирине и единственная просьба – ее фото. «Илюша пошел в первый класс, а Леонид сделал мне предложение», «У нас родился сын Александр», «Высылаю фотографию нашей семьи, подарок от Деда Мороза отправила» и т.д. Прочитав все письма, Ирина вспомнила, что перед Новым годом они ходили с мамой на почту за посылкой с Севера. Посылка была небольшая, обернутая почтовой бумагой и перемотана бечевой, там были игрушки или книжки и сладости. В прошлом году ей прислали мягкую игрушку, с которой она до сих пор ложиться спать и яркую куртку, которой не было ни у кого. «Так вот ты, какой Дед Мороз» – мысли путались в ее голове. Спала она беспокойно и проснулась очень рано, мама тоже уже не спала, а у отца 1-ая смена полетов.

– Ирина, ты письма прочла? – спросила мама тихо.

– Да, мамочка все прочитала и все поняла. Я вам с папой не родная. Только ты не переживай, вы для меня самые родные и единственные, – ответила Ирина и прижалась к маме присев на край