Конец обеда прошел уже весело. Андрюша острил, потешал публику. Первой смеялась Анюта, а вслед за ней Настя. Ведь бабушке надо было по губам прочитать то, что говорит внучек. Поэтому, мне кажется, она поступила проще — увидев, что Анюта залилась смехом, тоже принималась хохотать. Даже на лице обычно сдержанной Светы то и дело появлялась улыбка.

Наверное, портила обед (или обедню) моя кислая физиономия, потому что Андрюша не утерпел и спросил:

— Дедушка, а ты не хочешь нас поздравить?

— Поздравляю,— буркнул я и попытался выдавить из себя улыбку.

— Коротко и ясно,— иронично прокомментировал Андрюша.

И все женщины дружно рассмеялись.

После обеда Андрюша с Анютой отправились… чуть не сказал, в свадебное путешествие… Нет, отправились кататься на велосипеде… Но если раньше Андрюша крутил педали, а Анютка бежала следом, то теперь он подсадил ее на раму, и они поехали вместе. Идиллия — да и только! У Насти и Светы глаза снова увлажнились.

Мы давно не виделись со Светой, и она стала мне рассказывать, как идут дела в моей больнице. Но, честно признаюсь, слушал я ее вполуха, потому что голова была занята другим.

Что бы я ни предпринимал, у Андрюши на все находился ответ, который я не мог предугадать. Значит, мне, старику, не под силу тягаться с ним, с мальчишкой. Нет, поднять лапки и расписаться в своем поражении я не мог. Это было выше моих сил. Я уже вошел в азарт.

И к тому же у меня в запасе был козырной туз, о котором он не имел представления. Так что у меня есть шанс испортить ему игру…

Увидев, что я ее слушаю невнимательно, Света прервала рассказ:

— Дядя Коля, я вижу вы сегодня устали… В другой раз поговорим…

— Давай отложим разговор,— охотно согласился я,— но ты надолго не пропадай…

Вечером, когда я поливал огород, неподалеку от меня остановился Андрюша.

— Дед, а ты знаешь, что муж наследницы имеет право познакомиться с завещанием?

В голосе Андрюши мне послышалось с трудом сдерживаемое торжество, и этого я уже не мог стерпеть.

— Знаю,— ответил я,— но ты не все еще знаешь.

— Что? — насторожился Андрюша.

— А то, что никакого завещания вообще не существует, я его не составлял и составлять не намерен! — выпалил я одним духом и для того, чтобы дошло до Андрюши, направил на него струю воды.

Холодный душ привел его в себя. Он торопливо отбежал от меня и произнес загадочную фразу:

— Ну, дед, погоди!

А я захохотал. Ну такой смех на меня напал, что я не мог остановиться.

— Я уложил его на лопатки! Я пришел к финишу первым! Я взял верх! — шептал я, совершенно обессиленный от смеха.

Назавтра Андрюша вел себя так, как будто ровным счетом ничего не произошло. Было такое ощущение, что он проглотил пилюлю, которую я ему приготовил, и даже не поморщился. Завидная выдержка у внука!

И в последующие дни — вплоть до самой школы — поведение Андрюши не претерпело изменений. У меня создалось впечатление, что он взял тайм-аут. То есть взял двухнедельный перерыв, чтобы расслабиться, отдохнуть перед школой. Попросту говоря, вспомнил, что идут летние каникулы.

С Анютой он по-прежнему был добрым, милым, не забывал, что между ними заключена помолвка. Да и к бабушке его отношение осталось прежним, а вот ко мне… Не то, чтобы он совсем меня не замечал, нет… Правда, иногда я ловил на себе его невидящий взгляд: то есть он смотрел так, словно никого перед собой не видел… И все-таки, о чем бы я его ни попросил, он выполнял, не бегом, не сразу, а словно все обдумав, взвесив «за» и «против».

Не то чтобы мы с ним перестали разговаривать, но чаще всего обменивались односложными словами, что меня, конечно, огорчало. Но, с другой стороны, Андрюша больше не заводил речи о завещании, что меня очень радовало.

Ладно, решил я. Будем считать, что первый тайм закончился вничью: 0:0.

Я тогда и не предполагал, что решающие схватки не за горами. Как говорится, это были цветочки, а ягодки впереди.

МАФИЯ ТРЕБУЕТ ВЫКУП

— Дед, они требуют выкуп! — выпалил Андрюша.

Я только что поудобнее устроился в кресле и погрузился в чтение газет. Два дня я провел на даче, газет скопилось уйма, да еще прикупил по дороге.

Читал я по своей методе. Утром, когда приходили газеты, я набрасывался на них как голодный и проглатывал заголовки, то есть узнавал, о чем сегодня напечатано. А потом откладывал газеты в сторону, их черед наступал после обеда.

Тогда я уже читал газеты основательно, от корки до корки, лакомился ими, как сластена, как гурман.

Правда, чтение длилось недолго и вскоре я похрапывал в кресле. Но спать в такой неудобной позе было трудно, и я просыпался.

Если в комнату заходила Настя, она всегда говорила:

— Опять храпел!

— Откуда ты знаешь, ты же плохо слышишь? — парировал я.

— От твоего храпа стены трясутся,— у Насти на все был готов ответ,— и ты хочешь, чтобы я этого не заметила.

Я снова принимался за чтение, но ненадолго. Меня снова смаривал сон, и я засыпал с газетой в руках.

Но тем не менее я успевал прочитать все газеты и, главное, запомнить прочитанное. Более того, я пересказывал Насте содержимое газет со всеми подробностями.

Настя качала головой, приговаривая:

— Правду пишут, что во сне хорошо запоминается!

Сама Настя газет не читала, а из телевизионных передач отдавала предпочтение фильмам и концертам.

Вот так я успевал и вздремнуть, и познакомиться с газетами.

Правда, иногда мне бывало не до сна. Это когда в газете была напечатана статья про мафию или какое-нибудь уголовное преступление. Как все мирные, спокойные люди, я обожал читать о всяческих преступлениях.

Выйдя на пенсию, пристрастился к детективам.

И хотя по-прежнему считал их литературой второго сорта, нередко предпочитал детективы хорошим книгам. Так и тянуло меня в мир таинственных и загадочных приключений, так и хотелось пощекотать нервы.

Впадаю в детство, подумал я. Но не огорчился, а обрадовался. В конце жизни человек обязательно куда-нибудь впадает, поэтому детство — не самый худший вариант.

Сегодня у меня было приподнятое настроение — сразу в двух газетах напечатаны судебные очерки. А это обещало увлекательное чтение.

Поэтому за обедом я был рассеян и съел две порции второго да еще попросил добавки. Может, это обстоятельство