— Я же тебя предупреждал, дура.

Она смотрела на него, словно затравленный зверек.

— Пошла вон отсюда.

Она отлепилась от доски и вылетела из аудитории. Класс разочарованно простонал.

— Макс, зачем ты ее прогнал? Надо было сперва преподать ей урок дрессировки, — скисла Кристина. — Или вот Ник с Киром бы…

— Явницкий такое шоу слил… Пожалел сестренку, да, Явницкий? — хмыкнул Шилов.

— Запомни, Шило: она мне не сестра. Это раз. Я вообще никогда никого не жалею. Это два. А шоу сам себе устраивай. Или плати. За просто так тебя никто здесь развлекать не будет. Веек?

— Как скажешь, — усмехнулся Шилов.

Спустя минуту эта дура снова вернулась в класс, но уже в сопровождении Аллочки.

— Ребята, с сегодняшнего дня с вами будет учиться Алена Рубцова, она…

— Да, знаем, знаем, — перебила ее Кристина, — познакомились уже.

— А, ну хорошо, — улыбнулась Аллочка. — Проходи, Алена, садись на любое свободное место.

Но она не двигалась, продолжая неподвижно стоять у доски. Свободных мест в классе было предостаточно, но совсем пустых парт — ни одной. Многие просто предпочитали сидеть поодиночке. Лишь некоторые занимали парту вдвоем, вот как Максим с Кристиной.

— Алена, ну что ты? Смелее, — подбодрила ее Аллочка. — Садись вон к Никите.

— Даже не смей! — встрепенулся Ник.

— Лужин! — выкатила на него глаза классная. — Это что еще за фокусы?

— Я не буду с ней сидеть. Не выношу запаха навоза.

— Лужин! — вскричала Аллочка, но дальнейшие ее слова потонули в дружном хохоте.

А потом вдруг подал голос Шилов:

— А пусть ко мне садится.

— Эй, Шило, смотри, запахи имеют свойство впитываться. Не провоняй там, — крикнул ему Ладейщиков.

Аллочка взглянула на Шилова с благодарностью.

— Садись, Алена, к Стасу.

Та послушалась. Под улюлюканье и смешки прошла к парте Шилова и села рядом.

— А с тобой, Максим, я хочу поговорить после урока.

— Опять? — скривился Максим.

— Что-то вы, Алла Геннадьевна, слишком часто стали оставлять Макса после уроков для так называемых бесед, — подала голос Кристина. — Это навевает подозрения.

— Ты о чем, Фадеева? — вытаращилась на нее Аллочка. — Что за намеки?

Но Кристина молча смотрела на классную и ухмылялась, заставляя ту еще больше нервничать. Максим улыбнулся подруге и легонько сжал под партой ее коленку.

После урока он все же задержался. Хотя примерно представлял себе, о чем пойдет речь.

— Максим, почему ты позволяешь своим одноклассникам обижать твою сестру?

— Нет у меня никакой сестры, ясно?

— Ну как же… Максим, как ты мог спокойно терпеть, когда твои друзья такое говорили о девушке? Ведь у тебя, я знаю, среди них авторитет… Стой… Неужели… Неужели они это делали по твоей просьбе?

— Да, — равнодушно ответил он.

Ему не нравилась Аллочка. Как женщина, как учитель, как человек. Ничего такого уж плохого, в принципе, она не делала, но отчего-то раздражала безмерно. Он считал ее глупой и, что еще хуже, назойливой и инициативной. А заметив, как легко та выходила из себя, как бурно реагировала на двусмысленности, забавлялся этим чуть ли не каждый урок. Иногда «шутил», заставляя ее краснеть, а порой говорил совершенно жестокие, циничные вещи. Но это было в прошлом году. В одиннадцатом классе бывшие забавы почему-то утратили для него привлекательность. Аллочку он почти не трогал, грубил, лишь когда она сама цеплялась. А вот сейчас вдруг захотелось ее шокировать. И получилось. С минуту она смотрела на него, округлив глаза. Затем тряхнула кучерявой головой:

— Не могу поверить. У меня просто это не укладывается в голове. Есть ли вообще предел твоей гнусности?

Затем она отошла к окну и, выдержав паузу, сухо сказала:

— Я хочу поговорить с твоим отцом.

— С ним все хотят поговорить, — хмыкнул Максим.

— Я прекрасно знаю, — взволнованно говорила Аллочка, вцепившись руками в подоконник, — что он занятой человек, но прежде всего он отец и он должен знать…

Максим взглянул тоскливо на ее спину и вышел из класса, не дослушав.

В кабинет истории он явился за пару минут до звонка. Еще из коридора уловил крики вперемешку с хохотом, а когда открыл дверь, его чуть не сшибла с ног Алена. Вылетела пулей и помчалась куда-то по коридору. Он успел лишь заметить, что ее лицо было испачкано какой-то белой субстанцией.

— Что это было? — спросил он, проходя на место.

— Да пощипали немного доярку, — хихикнул Никита Лужин.

— А потом решили показать, как мы ей рады, — добавил Кирилл Ладейщиков. — Девчонки пирожное для нее купили в столовке, только она не оценила наше гостеприимство.

— Короче, давайте без фанатизма, а? — повернулся Максим к своим. — Руками не будем ее трогать, о’кей?

— Макс, ты же сам хотел, чтобы она от нас свалила поскорее, — резонно заметил Кирилл. — Или уже не хочешь?

— Хочу, но можно же и без рук.

— Не-е-е, без рук неинтересно, — протянул Ник.

— И неэффективно, — добавил Ренат. — А так, может, уже завтра ее не будет. Если сделаем все как задумали.

— В смысле?

— Идея Крис, — Ренат подмигнул Кристине. — Пусть она и рассказывает.

— Да все гениальное просто, — просияла она. — У нас же шестым физра. Вот сразу после урока и подловим ее прямо в раздевалке. Мы вас запустим. Постараемся подгадать тот момент, когда она переодеваться будет. Вот и позабавимся вдоволь. И никто нам не помешает. Можно будет…

Но Кристина не договорила: в класс вошел историк. Практически вместе со звонком. А минут через пятнадцать после начала урока к ним пожаловал и сам директор. Завел в аудиторию Алену, уже умытую и причесанную, и удалился. Максим удивился: как же так, что он даже никому ничего не стал выговаривать? Или она не пожаловалась? Поразительно! Совсем на нее непохоже. А то ведь у нее теплая вода под языком не держалась. Хотя, может, ее просто запугали?

Она сидела за второй партой в первом ряду у прохода. Прямо и неподвижно, будто кол проглотила. Максим с Кристиной занимали четвертую в среднем ряду. Со своего места он видел ее в профиль.

В открытую на нее он не смотрел, лишь время от времени украдкой поглядывал, слушая вполуха треп Кристины.

Она вообще дышит? Оцепенела? Сильно ее обидели? Пощипали… Зная Лужина, под этим «пощипали» можно было предположить что угодно. «Да, черт, она сама виновата, — говорил себе Максим. — Захотела красивой и легкой жизни? Так получай!»

На перемене между четвертым и пятым уроком Максим поймал ее в коридоре. Ухватил за локоть, она вздрогнула, дернулась, но держал он крепко. Грубо оттащил в сторону. Гвалт стоял невообразимый: чертовы семиклашки носились по этажам с дикими воплями, поэтому пришлось наклониться к ней совсем близко, буквально чуть ли не в ухо орать.