взглядом с физиком, лишь рукой махнул. Впрочем, Олегу и без того было ясно, что подтверждаются самые худшие их опасения. Кто-то из бывших «бешников» свалил всю вину на Пашкова.

Сразу после уроков Компания с Большой Спасской, а с ними Пашков и Моя Длина направились к башне из розового кирпича, где на пятом этаже жил Олег. В его квартире друзья собирались чаще всего. Во-первых, по будним дням Беляевы-старшие до вечера пропадали у себя в фирме. Так что ребятам никто не мешал. А во-вторых, Олег жил ближе всех к школе. И даже когда у Компании с Большой Спасской не было никаких срочных дел, ребята просто забегали к Олегу поболтать часок-полтора, прежде чем разойтись восвояси.

— Погодите, сейчас поднимусь за Вульфом, — сказал уже возле подъезда Олег.

Ребята остались ждать во дворе. Вскоре Олег спустился. Вульф приветствовал друзей радостным повизгиванием. А Тане, которая нагнулась, чтобы погладить его, немедленно облизал лицо. После Олега и Беляевых-старших Таня была у Вульфа самым любимым человеком на свете. Девочка отвечала ему тем же. Впрочем, все семеро ребят питали к Вульфу особые чувства. Как с гордостью повторял Олег, «у этого пса потрясающе развита интуиция». Так или нет, но именно благодаря Вульфу ребята начали первое свое расследование. А позже он несколько раз выручал их из беды.

— Ну что тебе Миша сказал? — начал выпытывать Женька у Лешки.

— Ничего хорошего, — мрачно откликнулся тот.

— Это видно невооруженным глазом по твоему выражению лица, — усмехнулась Катя.

С ней трудно было не согласиться. Обычно радостный Пашков сейчас выглядел мрачнее тучи.

— Когда за собственные ошибки расплачиваешься, — с усилием выдавил из себя он, — это хоть неприятно, но справедливо. Но почему я должен невинно страдать?

— Невинно никто не должен! — даже подпрыгнул от возмущения импульсивный Женька.

— А Миша с Арсением убеждены, что я виноват, — продолжал Лешка. — Виноват, но боюсь признаться.

— И чем они мотивируют? — осведомился дотошный Темыч.

— Ничем особенным, — развел руками Лешка.

— Тогда не имеют права обвинять, — уверенно произнес Темыч.

— Вот ты пойди и скажи им, — с усмешкой произнесла Катя.

— Бесполезно, — ответил Темыч. — У меня нет доказательств.

— Но у них-то ведь тоже нет, — сообразил Олег.

— Если бы, — вздохнул Пашков. — Миша и Арсений как раз уверены, что у них почти есть доказательства.

— Откуда? — не понимала Моя Длина.

— Им то ли Богданов, то ли кто-то из его компании стукнул, что я заранее вчера явился на химию. Потом якобы для отвода глаз ушел. А вернулся вместе с вами.

— Вот гады! — проорал на весь двор Женька.

— А погромче не можешь? — повернулась к нему Катя.

— Я случайно, — виновато откликнулся Женька.

— Но, по-моему, эти, богдановские, про меня еще что-то наговорили, — продолжал Пашков.

— Или наговорили, — почти шепотом произнесла Таня, — или Арсений и Миша просто все сопоставили с твоими прежними шуточками.

— И это тоже, — вздохнул Пашков. — У Арсения случайно вырвалось, что только я мог такой прочный клей изобрести. Но он не прав, — вдруг загорелись глаза у Лешки. — Я бы уж такой клей смешал, что Роман бы вообще никогда не отклеился. Но разве Арсению с Мишей это понять?

— Хорош! — покачала головой Таня. — Значит, по-твоему, литератору мало досталось?

— При чем тут литератор? — поморщился Пашков. — Я просто теоретически рассуждаю. У меня же голова! Если бы я уж это делал…

— Точно! — прыснула Катя. — Если бы Лешенька делал, то приклеился бы весь класс.

— И Миша с Арсением тоже, — добавила Таня.

— Правильно, — поддержал Олег. — Потому что Леша у нас человек глобальный.

— В общем, директор требовал, чтобы я чистосердечно признался и принес извинения химичке и Роману, — вернулся к неприятной теме Пашков.

— А ты? — спросил Женька.

— А я не признался, — внес ясность Пашков.

— И что раньше всех вошел в химический кабинет — тоже скрыл? — уставился Олег на Лешку.

— Чего скрывать, когда все равно настучали, — пожал плечами тот. — Но лучше бы не признавался. Потому что они тут же начали спрашивать, почему не сказал раньше.

Я им честно ответил, что забыл. А они не поверили.

— Дела-а, — протянул Олег.

— Дела хуже, чем вы думаете, — сильнее прежнего помрачнел Лешка. — Потому что они велели мне завтра с утра прийти в школу вместе с отцом. А предок у меня и так уже целую неделю на взводе.

— Опять очередной Лешенькин расчет дал сбой? — поцокала языком Катя.

— Нет, — объяснил Пашков. — У предка в клинике какие-то неприятности. В общем, он теперь мне устроит. А, главное, директор сказал: если я признаюсь, то родителей в школу вызывать не будет.

— Почему? — удивился Олег.

— Миша сказал, что ущерб Роману компенсирован. И тот вроде бы даже доволен.

— Не вроде, а точно, — заявила Моя Длина. — Я сегодня на второй перемене подслушала, как он одной молодой училке из младших классов талдычил, что не было бы счастья, да несчастье помогло. И, вообще, он в этих джинсах чувствует себя на двадцать лет моложе. Я Маратику рассказала. А он говорит: «Я потом Роману какую-нибудь крутую куртку к джинсам куплю».

— Если он это сделает, — иронично сощурилась Катя, — Роман, чего доброго, станет на дискотеки ходить.

— Вместе с той самой училкой из младших классов! — захохотал долговязый Женька.

Остальные тоже засмеялись. Даже Пашков на мгновение забыл о своих неприятностях.

— Я одного не пойму, — чуть погодя изрек на полном серьезе Темыч. — Если пострадавший доволен и даже помолодел, то какие могут быть претензии к Лешке?

— Принципиальные, — отвечал Пашков. — У Миши с Арсением вроде бы так получается, что если меня сейчас не наказать, то в следующий раз случится что-нибудь еще хуже. Я уж даже подумал: может, признаться, и никаких проблем?

— Ты что! — подошел к нему вплотную Женька. — Богданова покрывать?

— Вот потому я и не признался, — ответил Лешка.

— Камикадзе ты, Лешенька, — с большим сочувствием поглядела на него Катя.

— Да уж, предок мне устроит хорошую жизнь, — не было на сей счет никаких сомнений у Пашкова.

— Не беспокойся, — рубанула ладонью воздух Моя Длина. — Богданову мы еще лучшую жизнь устроим. И Маратик давно мечтает…

— Никакого Маратика! — решительно возразил Пашков. — Раз Богданов подставил меня, то я ему и устрою.