Самолет разбегается, отрывается от бетонной дорожки и взмывает в небо. Над головами гаснет табличка «Пристегните ремни». Сейчас приветливая стюардесса предложит нам что-нибудь выпить, и мы непременно выпьем. За окончание наших мытарств. Ярошенко улыбается с прищуром и топорщит боцманские усы. Это значит, хочет меня удивить чем-то неожиданным.

– Давай выпьем за наш новый проект!

– Какой еще проект?!

– Мне тут пришла в голову одна мысль…

– Виктор Николаевич, я тебя умоляю! Давай хотя бы месяц поживем без великих целей!

Возле наших кресел останавливается пилот, судя по нашивкам на рукавах кителя – командир корабля:

– Простите, вы ведь в Америке были вместе с Борисом Николаевичем?

Виктор бросает на меня многозначительный взгляд: молва о наших подвигах добралась до Родины раньше нас! Но мне отчего-то не по себе:

– Да. А что именно вас интересует?

– Скажите, так пил он все-таки в Америке или не пил?

Мы с Ярошенко, не сговариваясь, возмущенно реагируем на такую постановку вопроса, причем делаем это почти рефлекторно и, можно сказать, в один голос:

– Да вы что?! С чего вы взяли?!

Наш напор смущает пилота, и тот произносит извиняющимся тоном:

– Я вот тоже думаю, что такого не могло быть. Но «Правда» об этом на днях большую статью опубликовала.

Виктор смеется, но смех у него какой-то наигранный: не то читаете, дорогой товарищ!

– Вы следите за «Комсомолкой». Павел, – и он кивает на меня, – в ней скоро обо всем расскажет.

Пилот уходит к себе в кабину, обнадеженный нашими уверениями: наврала «Правда», не пил Борис Николаевич! Зато у нас настроение испорчено на весь полет. Жизнеутверждающего оптимизма уже нет и в помине.

– Что делать-то будем?

Виктор смотрит на меня с удивлением:

– Как что? Будем бороться за Ельцина! Я выступлю перед избирателями, ты напишешь большую статью в «Комсомолку»…

– И о чем же я напишу?

– Про то, как ездили в Америку.

– Написать все, как оно было на самом деле, ничего не замалчивая? И про вечеринку у Боба Шварца, и про ужин с Рокфеллером, и про Балтимор с Майами?

– Ты же понимаешь, что это подло, что это предательство?! В этой поездке мы с тобой не были сторонними наблюдателями. Мы – члены команды. Значит, соучастники и удач, и проколов. Поэтому ни у тебя, ни у меня нет права на критику и разоблачения.

…Такой встречи у нас с ней еще не случалось – увидев меня на пороге, мать, вместо радостного приветствия, горестно всплеснула руками: «Что ты натворил со своим Ельциным?! Тебя же теперь с работы выгонят!». А спустя час или два раздался звонок из редакции, и секретарь Главного сообщила, что завтра поутру меня ждут на редколлегии с объяснениями.

Иду от метро к улице Правды и ловлю на себе насмешливые, а то и полупрезрительные взгляды попадающихся по пути знакомых мне коллег-журналистов. Я уже знаю, что заокеанские «гастроли» Ельцина, в которых принял самое деятельное участие, наделали много шума, но, видимо, еще не догадываюсь о масштабах постигшего нас политического и морального фиаско. Мы с Виктором еще были в Америке, а вся Москва (да что там Москва – вся страна!) уже обсуждала перепечатанную из итальянской газеты «La Repubblica» статью Витторио Дзукконе о визите Ельцина в США. Ее главный посыл – заокеанский вояж лидера российских демократов «пахнет виски и долларами». В ней рассказывается о том, как непотребно он себя вел в этой поездке – пьянствовал, куражился, выступая под хмельком, нес несусветную чушь, требовал баснословные гонорары за свои, с позволения сказать, лекции и активно «удовлетворял ненасытные потребительские аппетиты».

Еще и еще раз перечитываю статью Дзукконе, рисующую образ малокультурного, необразованного, примитивно мыслящего популиста-алкоголика. Общее впечатление – смесь правды, полуправды и правдоподобного обмана. Но абсолютно все свои разоблачения итальянец ловко пристегнул к факту, который проще всего доказать – к пьянству. Признай я его, и будут считаться доказанными все прочие. А в них-то как раз и нет истины. Получается, нужно или все отрицать, или со всем согласиться, третьего не дано. Но и в том и в другом случае, конечно же, моя позиция едва ли будет считаться образцом высокой морали. Скажу: «Пил, и много пил!» – предстану, как предатель доверившегося мне Ельцина. Скажу: «Не выпил ни грамма!» – и я предатель поверившего мне Читателя.

Успокаиваю себя тем, что Дзукконе тоже поступил не шибко нравственно. Он явно выполнял чей-то заказ. На это указывает хотя бы то, как он оперативно сработал. Мы еще колесили по Америке, а работающему в США итальянскому репортеру уже было известно, и сколько пил наш герой, и что пил, и с кем, и как себя вел после выпитого. Будто был рядом и следил за каждым его шагом. Настораживающая журналистская осведомленность!

Подозрения мои усиливаются после того, как один из аккредитованных в Москве американских коллег принес пачку нью-йоркских газет недельной давности. В двух из них (обе датированы 18 сентября 1989 года, то есть выпущены на следующий день после отъезда Ельцина из Майами) рассказывается про нашу прощальную вечеринку на пляже. Причем с весьма деликатными подробностями – как взяли виски у дочери миллиардера Андреаса, что это был полюбившийся Ельцину «Джек Дэниэлс», что распили его прямо на берегу, что строжайше запрещено законом, а пустую бутылку бросили в бак для пляжного мусора. Кто мог обо всем этом знать, кроме тех, кто был рядом? Из-за кустика такое не подглядишь. Тогда кто?!

Мучаюсь вопросом: как же мне все-таки поступить? Может, отмолчаться? Невозможно. На людях хоть не показывайся – все и всюду хотят знать про Ельцина в Америке. Ничто другое не интересует, кроме одного – пил или не пил? Все призывают к правдивости и откровенности, только одни хотят от меня услышать лишь «да», другие – лишь «нет». Мне это так опротивело, что любопытствующим коллегам-журналистам отвечаю на их расспросы хохмой: «Не знаю, пил ли Ельцин, а я пил!».

Единственный человек, с кем могу обсудить происходящее, – Виктор Ярошенко. Но тот оказался в не менее сложной ситуации. В Верховном Совете СССР, членом которого он является, от него требуют подробного отчета о поездке в Соединенные Штаты. При этом коммунистическое руководство парламента не желает слышать ни о чем, кроме как о беспробудном пьянстве депутата Ельцина. Члены созданной два месяца назад оппозиционной Межрегиональной группы, напротив, настойчиво рекомендуют Ярошенко обнародовать известные ему факты, которые бы доказали обратное и уличили КГБ и партийную верхушку в грязной провокации против их лидера. Похоже, что и для тех, и для других поведение Ельцина в Америке стало инструментом борьбы за политическое будущее.

…Возле редакции «Сельской жизни» встречаю народного депутата СССР, академика-агрария Владимира Александровича Тихонова. Он давний приятель моего покойного отца (когда-то они вместе ходили в байдарочные походы), а потому, не будучи особенно близки, мы иной раз ведем достаточно откровенные разговоры.