подушки покрылись желтыми разводами, а лица спящих в сером утреннем свете казались чумазыми. Мы, как были, заснули в грязной одежде.

– Добровольцы! Нужны добровольцы! – раздался женский вопль.

В двери показалась мать-крестьянка; свои волосы с проседью она заплела в множество косичек, которые торчали в разные стороны. Выглядело это так, будто она пыталась изобразить у себя на голове афрокосы, но результат напоминал нечто вроде грязного ворсистого ковра.

– Надо спасать лодки, – сказала она. – Кто из вас хорошо плавает? Лодки вынесло со станции! Их уносит от берега!

Мы – Джуси, Вэл и я – надели сырую обувь и потопали вниз по лестнице. В отличие от заднего двора лужайка перед домом располагалась на возвышенности; родители, рассевшись по машинам, отчаянно пытались загнать их на зеленый холм по одну сторону от подъездной дороги.

Мы шли по газону за домом, и вода доходила нам до колен. Трава под водой превратилась в тину, и ноги в ней увязали. Я обрадовалась, когда мы добрались до настоящего озера: здесь, по крайней мере, можно было плыть, не касаясь дна.

Мы пустились вплавь.

Цвет воды с голубого сменился коричневым. По поверхности медленно кружили флотилии листьев и веток. Я заметила желтый надувной мяч, красную шлепку, детскую пластиковую тарелочку с разделителями для порций. Еще голубой с оранжевым надувной бассейн, разрисованный рыбками. Фиолетовую скакалку, спутавшуюся в клубок, и баскетбольное кольцо.

Я подумала: вода сейчас там, где ей быть не положено. Сухость – временное состояние. Как и безопасность.

Я плыла в мутной коричневой жиже, Джуси и Вэл не отставали, морщась каждый раз, когда задевали ногой что-то твердое.

Лодки прибило к причалу на дальней стороне озера, на берегу которого стояла уже разрушенная стихией рыбачья хижина. Вэл – всегда в полной готовности – достала из кармана амортизирующий трос и связала два каноэ вместе. Джус и я взяли по весельной лодке.

* * *

Кто-то из отцов развел огонь в камине. На всю библиотеку тепла не хватало – по дому тянуло сквозняком из столовой и от крыши, – поэтому мы жались ближе к очагу, сжимая в ладонях кружки с теплым питьем. Матери, которые обычно занимались приготовлением еды, по всей видимости, объявили забастовку. Двух из них я застала в ванной склоненными над дорожками кокаина.

Мать Алисии сидела не шевелясь в кресле в углу. Уже давно. Блуждала мыслями где-то далеко. У себя в голове, сказал Рейф.

Поначалу она вязала как подорванная, но затем все распустила. Когда я подошла спросить, не нужно ли ей что-нибудь, – любезность, которой я редко удостаивала родителей, – у нее на коленях, прикрытых пледом, лежал ворох разрезанной пряжи.

Она меня как будто не видела и к тому же сжимала в руках ножницы. Я решила, что лучше убраться подобру-поздорову.

– У нее диссоциация, – услышала я слова одной матери, вероятно психотерапевта, обращенные к одному из отцов. – Отрешение от реальности. Как в тот раз, когда мы вчетвером ездили в Кабо. Помнишь?

– Точно. Там еще была проститутка-трансвестит. И какой-то осел в сомбреро.

– Господи, Билл, – сказала мать. – Никто уже не использует слово «трансвестит».

День казался каким-то аморфным; безумица в кресле продолжала щелкать ножницами, группка накурившихся отцов, сидя у камина, разглагольствовала об утопии (травка у них по сравнению с «ораклом» – та еще дрянь, с презрением заявил Терри. Но все же наполнил себе пакетик). В темноте все сливалось: день был похож на ночь, ночь на день. Без электричества дом померк и словно обессилел в неравном бою с ом.

Затем меня осенило.

– Нам надо вернуть свои телефоны, – сказала я Терри.

По факту все ограничения были сняты. Родители – те, которые не резали пряжу и не пыхали марихуаной, – сами не отрывались от телефонов.

Мы выжидали. Наконец обдолбанные отцы прилегли в расслабленных позах, скрестив ноги, продолжая делиться идеями об идеальном мире для трудящихся. Он бы стал нашим спасением, сказал один. Если это спасение вообще возможно, сказал другой. Капитализм забил последний гвоздь в крышку нашего гроба, сказал третий.

С травки они переключились на сигареты и пытались выдыхать дым колечками, но кольца выходили без дырочек. Поглядывая через плечо, чтобы удостовериться в том, что нас по-прежнему не замечают, я на цыпочках пробралась к картине, за которой скрывался сейф.

Мне нравилась эта картина. На фоне сосен, опушенных снегом, стоял на задних лапах бурый медведь. Передние лапы он сложил перед собой, словно молил о чем-то. За его спиной простиралось ярко-голубое озеро, на дальнем берегу возвышались горы. Робкий медведь: склонил голову набок, смотрит пытливо.

Раньше я думала, что это медведь из прошлого. Лесной житель откуда-нибудь из 1800-х. Такого вполне могли подстрелить тогдашние владельцы особняка, а шкуру бросить на пол вместо ковра. Но теперь он виделся мне скорее медведем из будущего: того, в котором холмы и долы опустели, старые людские тропы заросли, и в здешних местах вновь хозяйничают медведи и волки.

Терри помог мне снять картину. Дверь сейфа была распахнута. Внутри грудой пиратских сокровищ лежали все наши телефоны и планшеты. За ними клубились провода зарядных устройств и громоздились кирпичики внешних аккумуляторов.

Ценнее любых бриллиантов и жемчуга.

Я невольно расплылась в широченной улыбке. Через какое-то время пришло осознание: я улыбаюсь, да еще как!

– Да, да! Свободу угнетенным! – возликовал Терри.

В это мгновение нам было по барабану, заметят нас укурившиеся отцы или нет.

Мы взяли корзину с журналами и, вывалив чтиво на пол, сложили в нее телефоны. Затем, гордо расправив плечи, триумфально прошествовали по дому. Выкрикивали имена и раздавали трофеи. Мы осыпали друзей гаджетами. Мы чувствовали себя героями и воплощением всех добродетелей. Освободителями и святыми.

Проблема с отсутствием электричества никуда не делась, но мы договорились делиться аккумуляторами.

– Теперь нам все под силу! – сказала Джен.

Джуси разразился тирадой веселых непристойностей. Вэл кивала с довольным видом.

Лоу прослезился.

* * *

Из-за стоявшей вокруг дома воды я беспокоилась за Джека – он не очень хорошо плавал, – поэтому заставила их с Шелом надеть поверх пчеловодческих костюмов заплесневелые спасательные жилеты.

Я смотрела с веранды, как они брели по залитой водой лужайке. Тащили за собой на веревке одно из спасенных каноэ, груженное ящиками. Что в них? Загадка. На краю леса они привязали каноэ к дереву, а затем, пыхтя, потащили ящики к домикам на деревьях. Я провожала их взглядом, пока они не скрылись из виду: два маленьких ходячих бело-оранжевых столбика.

– Никто не остался без телефона? – спросил Терри.

Все уткнулись в свои гаджеты: набирали текст, листали ленты, подключали телефоны и планшеты к аккумуляторам.

– Запасные батареи у всех