Ей с трудом удавалось представить себе и любовницу, и пальто, и врача «Скорой», и самого Андрея в этой разыгранной в ее сознании ситуации.

Итак, пальто висит на вешалке. Его может заметить жена. Значит, пальто надо спрятать, а что еще остается делать? Вот он и прячет его. Сначала складывает в пакет, после чего заталкивает под ванну, с тем чтобы при удобном случае получше перепрятать его или же позже отвезти своей любовнице домой. Что он, собственно, и делает, объясняя жене, что ему надо срочно пойти на встречу с компьютерщиком: «Знаешь, Лидочка, мне надо будет сейчас уйти, это очень важно… Один человек должен был привезти мне из Москвы диски с новыми программами. Может, придется ему поставить коньяк, посидеть…» Но почему он не избавился от пальто раньше?

Лида вернулась на кухню и принялась с каким-то остервенением чистить картошку. Образ длинноногой блондинки, имеющей нахальство являться к ней домой на свидание к ее же мужу, вызвал в ней волну ревности, ненависти к Андрею и жалость к себе. И на какое-то время она даже забыла, где находится и что делает. И только звон ключей, сообщивший ей о том, что в квартиру кто-то вошел, вернул ее в реальность и заставил вспомнить, какая беда обрушилась на этот дом.

Пришла Наташа с Ренатом Мустафиным. Молодой красивый татарин с бледным лицом, на котором выделялись тонкие черные усы и немигающие темные узкие глаза, вежливо поздоровался с Лидой, проходя в гостиную и располагаясь в кресле. Наташа поставила перед ним бутылку виски и стакан.

– Нет, Ната, я не буду, – Ренат отодвинул от себя стакан. – Значит, говоришь, что никогда прежде не видела эту бабу?

– Нет, я уже говорила… – едва слышным голосом ответила Наташа и плеснула себе виски. Выпила и вытерла рот ладонью. – Какой-то идиот, обкуренный или обколотый, палил из пушки направо и налево, а теперь ищут связь между убитыми… Я уверена, что убийство этой Зориной связано с убийством Левы лишь оружием, которым были совершены убийства… Лида? Господи, как же ты меня напугала, я уже и забыла, что ты здесь… Голова ничего не соображает и сильно кружится.

– Я варю щи. А где Андрей?

– Гуляет с детьми. Знаете, – Наташа повернулась к Лиде и к Ренату, – меня не покидает чувство, что мне все это снится… Кажется, сейчас раздастся звонок, и я услышу Левин голос. И не надо было мне показывать его труп, не надо… Так бы я надеялась, что он еще жив…

Она не знала, что говорила, Лида от жалости к подруге разрыдалась.

Они с Андреем вышли из квартиры Британов поздно вечером, после того, как Наташа распрощалась со знакомыми и друзьями, посчитавшими своим долгом навестить молодую вдову и выразить ей свои соболезнования. Лида внимательно рассматривала всех блондинок, с которыми здоровался ее муж, чтобы попытаться определить, какая же из них – любовница Андрея, но ни одна из них ей не понравилась настолько, чтобы она смогла его приревновать. На одной она увидела золотые часики, похожие на те, что Лида нашла на полочке в ванной комнате, но сама женщина оказалась жгучей усатой брюнеткой, к тому же маленького роста. «Андрей никогда бы не променял меня на такую образину, проще застрелиться…»

– Знаешь, мне до сих пор не верится, что Левы нет, – сказала она уже в машине по дороге домой. – Не представляю, что теперь станет с Наташей… И дело даже не в том, что у нее на руках такие крошки, я о другом. Ведь они любили друг друга, и это было известно всем. В наше время такие пары – большая редкость.

Она хотела услышать от мужа слова любви, пусть даже касающиеся чужой семьи. Но Андрей промолчал.

– А ты? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Лида сидела на заднем сиденье, забившись в угол, и знала, что Андрей, даже если и захочет, не увидит ее лица. Ей было почему-то стыдно за то, что она решила заговорить на волнующую ее тему, она, которая явно изменяет мужу, в отличие от Андрея, которого она только подозревает. Волосы… Сколько раз случалось такое, что в их квартире оказывались волосы посторонних женщин. Один раз их принесла на своем собственном шерстяном носке сама Лида – она вернулась из гостей, где у мамы и дочери были длинные, ниже пояса черные волосы. Но первая-то реакция была именно такая, как и в тот день, когда она на своей подушке обнаружила светлые волосы, – она и тогда обвинила во всем Андрея, решив, что он изменяет ей с брюнеткой. Другой раз на пальто мужа она увидела ярко-рыжий короткий волос. После упорных размышлений Лида выяснила, что этот волос – с парика соседки, которая заходила к ней за луковицей. Потом было что-то еще похожее, по мелочам, и Лида всякий раз подозревала мужа в измене. Быть может, и сейчас существует причина, способная объяснить присутствие на подушке этих длинных светлых волос, и Андрей ни в чем не виноват, но кому тогда принадлежали золотые часы? А клетчатое пальто, испачканное кровью?

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – повторила она совсем тихо свой вопрос, уже потеряв всякую надежду получить ответ.

– Про Леву? Ты хочешь узнать у меня, что я думаю по поводу его смерти? – Андрей нахмурил брови. Машина вырулила со двора и покатилась в сторону центрального парка, возле которого они жили. – Понятия не имею. Я постоянно думаю об этом, но причины, по которой его могли бы убить, – не вижу. Знаешь, я тоже склонен думать, что его убил какой-нибудь идиот, которому в руки попало оружие. И его, и эту женщину. Ты же сама видела ее – она не нашего круга, я имею в виду, я никогда не встречал ее в доме Британов, хотя Лева был довольно общительным человеком и на праздники всегда приглашал много народу… Такую женщину я бы запомнил…

– А что, она тебе понравилась? – вырвалось у Лиды, и она сразу же почувствовала, что сказала лишнее, унизилась.

– Да, мне очень нравятся такие женщины, особенно в мертвом виде, – усмехнулся Андрей и достал сигарету. – У вас, женщин, одно на уме…

– А у вас?

– Ты даже сейчас пытаешься приревновать меня, и к кому? К трупу! Тебе бы только придраться…

– Значит, у меня есть на то причины…

– Причины… – Видно было, что ее слова пролетели мимо него, он так же меланхолично курил, крутя руль и устремив взгляд вперед, словно находился в машине абсолютно один.

– Я как-то на днях нашла в ванной на полке женские часы… – сказала она, подавшись вперед, чтобы увидеть в зеркале лицо Андрея. – Ты слышишь меня?

– Часы? – Лицо его вытянулось, словно он услышал какую-то несусветную чушь. – Какие еще часы? Лида, ты что, бредишь?

– А пальто? – еще тише произнесла она. – Такое клетчатое, яркое, в пакете под ванной? Оно было в крови…

Машина резко затормозила. Андрей повернулся к ней и посмотрел ей в глаза с видом человека, опасавшегося за психическое здоровье своего близкого.

– Ну что такое ты говоришь… Ты сама-то понимаешь, о чем спрашиваешь? Какие часы? Какое пальто? Где ты все это видела?

– Говорю же тебе – у нас дома, под ванной, – прошептала, уже не веря собственным словам, Лида. – Я видела это своими глазами…