Баба Клава ее от всей души поддержала и рассказала про своего деда, ныне покойного. Красивый мужик был, первый парень на деревне, а характер — козел козлом.

— Ты его вожжами, девонька, вожжами. Они, козлы, с вожжами как шелковые становятся! — поделилась секретом семейного счастья Клавдия Никитишна. — Мой-то если придет на рогах, я его от души вожжами перетяну, да в сарай, чтоб свинья значит со свиньями и спала. А потом наутро воспитательную работу проведу… эх, хороший мужик был мой Николаич! Золотые руки!

Под воспоминания о хорошем мужике мы прикончили стопку блинов и, не сговариваясь, пошли проведать «Фарика». Имечко, конечно, аховое, но для блогера-уфолога самое то.

Он дрых. Как младенец, подложив руку под щеку, черную от щетины. Отеки спали, зашитая мной бровь не воспалилась, и в целом он выглядел намного бодрее, чем можно было ожидать с его травмами. Пока я его осматривала, Янка сунула нос в пакет с его шмотьем и зафиксировала смерть от многочисленных разрывов и загрязнений. А для убедительности достала пиджак и просунула руку в дыру между плечом и рукавом.

— Жаль, хороший был пиджак, стильный, — вздохнула я. — Леша такой хотел.

— В смысле, Шариков что, с дуба рухнул? — подняла бровь Янка.

— Почему с дуба? Ничего ты не понимаешь в моде, — обиделась я. — Между прочим, такой пиджак в бутике стоит больше, чем моя зарплата. Правда, тот был похуже качеством… слушай, Ян, так кто он на самом деле-то? Ничего не скажу о золоте и брильянтах, нам он достался без приданого…

— Не совсем, — покачала головой Янка. — Крест у него потянет штук на сто с лишним, так что Фарит Хоттабыч определенно не бедствует. И посмотри, какие ухоженные руки. Маникюр, никаких мозолей.

Янка словно в задумчивости взяла пациента за руку, погладила тыльную сторону запястья. Кажется, я была права, настояв, чтобы найденыш числился ее мужиком. Сразу же видно, что сестра на него запала. Самый ее типаж: козел черный, брутальный, наверняка редкая сволочь. Вот тянет Янку к таким!

Примерно как меня — к элегантным, стильным и художественным натурам. Как мой Лешенька…

— Так. Систер! — прервала мои печальные мысли Янка. — Голый мужик, конечно, дело хорошее и в хозяйстве полезное. Но неплохо бы его одеть. Может, попросим у Клавдии Никитишны что-нибудь, оставшееся от ее Николаича?

— Ватник, — поморщилась я. — Нет уж. Мы не нищие, уж как-нибудь купим нашему гостю… то есть твоему хахалю штаны. Я видела тут торговый центр. Только размер гляну.

— А что его смотреть? Рост сто девяносто пять, размер джинсов — тридцать четыре, обуви… — Янка приподняла одеяло, оценила вполне гармоничные и ухоженные смуглые стопы. — Сорок пять. Как у лося.

Сбить пафос ей не удалось. Глазки-то блестят, я вижу. Сестру не обманешь.

— Вот и отлично. Ты с ним посиди, как проснется, расспроси его, что ли. А я возьму машину — за покупками.

Ну точно запала! Если сестра вот так легко доверила мне свою любовь, своего черненького мальчика, как она зовет джип — то диагноз ясен и в консилиуме не нуждается.

Нырять блондинкам очень вредно,

опилки мокнут в голове.

(В.Поляков)

Анна

— Примерочная там, — махнула куда-то в глубину магазина продавщица и отвернулась к коллеге, с которой обсуждала последние слухи об арабском шейхе.

Я уловила всего пару фраз, но мне хватило, чтобы понять: Клавдия Никитична не преувеличила. Все местные девицы вышли на охоту за богатым женихом. Магазинные красотки на полном серьезе планировали засаду в самом злачном месте города, ресторане «Бляхин клуб».

Ну-ну. Пусть хоть обсидятся в своей засаде, шейха им не видать. Аравийских — Янкина добыча, руки прочь от чужого мужика.

Улыбаясь собственным мыслям и прикидывая, что если размер у него тридцать четыре, а у меня тридцать три, то джинсы должны быть чуть-чуть великоваты, я подошла к примерочной. Машинально отдернула занавеску… и застыла, напрочь позабыв и об арабе, и о Янке.

Настоящий голливудский эльф задумчиво рассматривал джинсы, которые держал в руках. А я — его, и ощущала нечто странное. Наверное, это было эстетическое наслаждение. Вот честно, натуральный Элронд! Из фильма про хоббитов! Такой благородный, черноволосый, изящный… в одних трусах… А какое гармоничное у него тело! Длинные ноги, широкие плечи, изящные запястья и отлично проработанные мышцы. А эта дорожка темных волос, сбегающая вниз по животу… О боже, Анна Альбертовна, возьмите уже себя в руки, нельзя так пялиться на незнакомого мужчину, даже если он — воплощенная мечта.

— Это все мне? — спросила мечта низким, обволакивающим голосом с английским акцентом, глянув через зеркало на ворох джинсов в моих руках. — Благодарю вас, мисс.

— Вообще-то нет, извините… — непослушными губами пробормотала я и попыталась отступить.

И тут он поднял взгляд от джинсов, встретился со мной глазами — и все. В смысле, совсем все. Всплеск гормонов, учащенное сердцебиение, отлив крови от мозга и прилив в противоположное место. У обоих. Под тонким трикотажем его трусов это было прямо очень заметно. Несмотря на то, что я смотрела ему в глаза, пусть и через зеркало.

— Мисс?.. — повторил незнакомец, разворачиваясь ко мне. — Вы прекрасны.

Мне надо было извиниться и уйти. Любая приличная женщина бы так и поступила. Но… Отлив крови от мозга, он такой. Опасный.

— Да, — сказала я, роняя охапку джинсов на пол и шагая к воплощенной эротической фантазии. — Да!

Могу я хоть раз в жизни повести себя не как приличная женщина? Все равно мы больше никогда не встретимся.

Тень этой мысли мелькнула в моем одурманенном дофамином мозгу, когда я клала руки ему на плечи и впивалась поцелуем в манящие губы, твердые на вид, но сумасшедше горячие и нежные на ощупь. Он ответил на поцелуй, без лишних слов притиснул меня к себе, властно огладил по спине и ниже, вжался твердой и горячей плотью. Я невольно застонала — от желания, от нетерпения и самую капельку от страха, что сейчас кто-нибудь войдет, и я не успею…

Вот это «не успею» и вызвало новый прилив адреналина.

Решительно толкнув незнакомца на табурет, я задрала юбку и оседлала его бедра.

Он что-то сказал по-английски, я не поняла, что именно. Даже если бы по-русски, все равно бы не поняла. Не до того было. Я дрожащими пальцами высвободила его из трусов, одновременно выгибаясь под жадными руками, отодвигающими тонкую полосочку голубого кружева. И села сверху. Резко. Он хрипло простонал что-то и тут же толкнулся бедрами вверх, мне навстречу, вплел пальцы мне в волосы на затылке…

Я прыгала на нем, впившись зубами в его же руку — чтобы не орать в голос от сумасшедшего наслаждения. Мне было все равно — кто он такой, что подумает обо мне, услышит ли нас кто-нибудь… Да хоть пожар и наводнение! Я хотела только одного — ощущать его во мне, подо мной, вдыхать горьковатый мускусный запах и содрогаться от невероятного, феерического оргазма. Длинного-длинного, такого длинного, что мне показалось — я сейчас задохнусь, мое сердце остановится, не выдержав такой интенсивности…