брошюру, та упала, и на задней обложке Коди увидел что-то, что заставило его быстро схватить её обратно.

Реклама новой парикмахерской, открывшейся на месте старой:

“ОБНОВЛЕННЫЙ САЛОН И АССОРТИМЕНТ СТРИЖЕК НА ЛЮБОЙ ВКУС!

ДОВЕРЬТЕ ТАЙНУ ВАЛЕНТАЙНУ!” -

зазывала рекламка, а со страницы смотрели улыбчивые парикмахерши в розовых передничках. Это значит, в соседнем городе, Валентайне. Он помнит, что в старую парикмахерскую в Валентайне любила ездить тетя Марта, даже адрес помнит – Южная стрит, 3.

Воспоминание ударило в ноздри ароматом духов тети Марты, запахом пудры. Она всегда очень долго и тщательно собиралась, выбирая наряд и макияж. Коди не любил, когда она так сильно пахла духами. Однажды она даже хотела взять Коди с собой, они бы поели мороженое в кафе и выпили лимонад, такой пузыристый, что защиплет в носу от одного глоточка.

Но Джей запротестовал, Коди уже спускался с лестницы в хорошей рубашке, когда украдкой услышал обрывки их короткого спора, замерев на ступеньке: “…он же чей-то ребенок, Марта, его же могут узнать, и все, прощай твое золотце!”. И тихое бормотание тети: “Ладно, ладно, ладно”. Она вышла, гордо тряхнув волосами, не вытирая слезы. Наклонившись к Коди, она обняла его и прошептала на ушко: “Малыш, золотко, я привезу тебе лимонад”.

Потрясенный забытым воспоминанием, Коди обмахивал лицо брошюрой, и сильно отросшая челка то поднималась, то падала на глаза. Обдумывая робкую идею, он вскочил на ноги и заметался по залу почты, размахивая руками.

О, как заманчиво было бы поехать в Валентайн, всего час на машине, можно даже пешком, одна мысль об этом будоражила кровь! Да еще возможность сесть в ароматное кресло и получить новую прическу! Коди лихорадочно забрал непослушные кудряшки за ухо, но они все равно выпрыгивали, точно пружинки, мешая при ходьбе. Обычно его стриг Джей, надевая ему большую миску на голову, обстригая кухонными ножницами все лишнее.

Едва дождавшись официального завершения рабочего дня, четверть шестого, он закрыл здание, спину ему осветил автоматический фонарь над входом. В похолодавшем воздухе чувствовалось приближение праздника, а значит, Коди вполне мог просить Джея о небольшом подарке.

Разговаривая сам с собой, он возбужденно махал руками при ходьбе: “Я занимаюсь кучей всяких дел, а ты только в пабе сидишь! Мне надоела стрижка под миску, я хочу другую, красиво чтобы было. Сам ведь говоришь, что я хожу как куст терновника, ну так помоги сделать лучше!”. Раззадоренный собственными мыслями, он бросил камешек в сторону дома и побежал что было силы. Под его подошвами чавкала застывающая на морозе грязь.

В потемневшем воздухе ярко светилась вывеска “Коди Хаскер Паб”, только несколько букв в ней сегодня не горели, так что получилась белиберда. Внутри было, по обыкновению, пусто, и телевизор вещал неизвестно для кого. Коди выключил его, Джей сидел за столиком в углу, положив голову на локти, видимо, он задремал, выпил лишнего. Он вырезал красоток из журнала, и так все оставил. Красотки расползлись по столу, махая ногами и руками, шумя цветастыми нарядами и вздорными каблуками, почти все безголовые.

Коди быстро налил себе кружку молока, подсел к Джею и начал рассказывать о том, как здорово было бы съездить в Валентайн, подсовывая ему листок, вырванный из брошюры. Джей что-то промычал, а потом резко поднял голову, злыми, красными от выпивки глазами уставившись на прилипшую к щеке рекламу.

– Мне чертовски надоели твои бесконечные приставания, – процедил он. – Каждый раз, как я тебя стригу, ты дуешься. Это Марта тебя избаловала, все она! – он махнул рукой, и листок улетел на пол.

Коди неутомимо поднял листок с пола, смахнул с него ноги красотки, прикладывая сбоку к своей голове фото стрижки, открывающей уши и шею, она бы действительно пошла ему. Малыш что-то бубнил по поводу кустов и лица заведения, но Джей не слышал, голос его, угрожающе звеня и становясь громче с каждым словом, припечатал Коди к месту: “Мы тут… не какие-нибудь слащавые гомики из города… здесь земля настоящих мужиков, настоящим МУЖИКАМ… НЕ… НУЖНЫ… ДЕБИЛЬНЫЕ… СТРИЖКИ!” – окончательно взбесившись, ничего не видя от пульсирующей головной боли, Джей схватил ножницы, которыми вырезал из журналов, и отхватил пучок мягких кудряшек на виске Коди, чиркнув по щеке лезвием. Коди закричал и, прижимая руку к щеке, упал. Из-под пальцев у него потекли струйки крови. Упало и разлилось молоко из кружки.

Джей, стоя над ним, сказал уже спокойней:

– Да что ты, как девчонка, шрамы украшают мужчину.

Он попытался поднять его, но из того словно все силы вышли вместе с криком, руки у него безвольно висели, на глазах застыли слезы. Походив над ним, Джей оставил ему новый стакан молока на полу и ушел спать.

Коди сел на полу и все еще плакал, слизывая кровь с пореза, к молоку он не притронулся.

Обычно Джей с утра давал листок с распоряжениями для Коди, и они вместе завтракали, после ссоры это время превратилось в пытку. Коди сидел молча, глядя в стол, губы у него подрагивали, и выглядел он больным. “Зараза, ведь как раз перед праздниками свалился! Вообще ни на что не реагирует, мне же отчеты сдавать!” – ругался Джей, разговаривая с кем-то по телефону.

Чтобы отвести душу, Джей уехал в другой город, пил там всю ночь, а наутро пошел в супермаркет, весь звенящий от колокольчиков и рождественской рекламы, купил там несколько коробок с расходниками и маленький, самый дешевый полароид. Он обычно не разрешал Коди брать фотоаппарат в баре, но теперь решил сделать поистине королевский подарок.

В рождественское утро в пабе стояла тишина. Дядя Бо, нарядный и морщинистый, утопал в складках праздничной рубашки. Коди довел его до кухни, они ждали Джея за накрытым столом. На бумажной скатерти стояли тарелки с печеньем, немного конфет и кружки, ничего другого из еды Коди брать не разрешалось. Чайник остыл, и его пришлось поставить во второй раз.

Коди услышал рев мотора, и что-то в нем надломилось, окружающие предметы заволокло туманом.

Дядя Бо прошипел: “Плачешь, как дурачок”. Или это был шум закипающего чайника.

От куртки Джея пахло женскими духами, маслянистым попкорном и бензином, а еще оберточной бумагой. Коди поднял голову, но не двинулся с места, в тумане проступил ярко-красный бант на коробке. Джей пригладил всклокоченные волосы и сел на стул рядом с ним, двигая подарок по столу к нему поближе.

Безвольными пальцами Коди ощутил приятную шершавую поверхность коробки, развязал бант, распечатал и увидел надпись “Polaroid 636”. Аккуратно отложив подарок, он наклонился к Джею и неловко обнял.

– Ладно,