Многоходовая эта комбинация, конечно, целью имела устранение из активной политической жизни маршала Г.К. Жукова. Но она своим крылом затронула большое число военных. Реабилитационная комиссия А.Н. Яковлева в конце 1980-х годов установила, что в 1946–1948 годах были арестованы 108 прошедших Великую Отечественную войну генералов.

Первый архивист новой России, Р.Г. Пихоя, став руководителем Государственной службы РФ – главным государственным архивистом России и, получив доступ к совершенно закрытой дотоле информации, обращает внимание на то, что А. Кузнецов, получив партийный контроль над административными органами, Министерством внутренних дел, государственной безопасностью и армией, стал контролировать и Абакумова, который (в основном по распоряжению Сталина, но часто и по собственной инициативе) вел систематическую слежку за высшим руководством страны и о результатах докладывал (устно и письменно) Сталину.

Пихоя пишет, что «именно в период его (Кузнецова) «кураторства» над административными органами идет избиение высшего командного состава Советской армии, начинается преследование Еврейского антифашистского комитета, происходит убийство С. Михоэлса… Его должность предопределила обязательное участие в этих процессах»[38].

По словам Р. Пихои, сотрудники аппарата ЦК вспоминали позже, что Кузнецов «вскрыл целый ряд недостатков, допущенных Маленковым в руководстве Управлением кадров ЦК и Министерством авиационной промышленности и подверг эти недостатки жесткой критике сначала на собраниях аппарата ЦК, а потом и на политбюро. Сталину вынужденно пришлось временно пожертвовать Маленковым, но только временно.

Но дело, конечно, не в том, что, будучи провинциалом, Кузнецов не смог разобраться в московских дворцовых интригах и критику Сталина в адрес Маленкова принял за чистую монету, не поняв, что генсек совсем не собирался «топить» Маленкова, а «делом авиаторов» воспользовался всего лишь как предлогом для политической атаки на маршала Жукова и сочувствовавших ему генералов. Судя по всему, Кузнецов «топил» Маленкова если и не по поручению своего «большого шефа» (так все «ленинградцы» называли Жданова»), то во всех случаях исполняя его волю.

Стойкую неприязнь к себе со стороны Маленкова Жданов ощущал всегда, начиная с 1920-х годов. Отвечал Георгию Максимилиановичу тем же и использовал любую возможность убрать того со своего пути. Так, А. Волынец обнаружил в записных книжках Жданова в РГАСПИ записи последнего по подготовке к февральскому (1947) пленуму ЦК. В записях можно прочесть: «Посмотреть список членов и кандидатов в члены ЦК… вывести Маленкова, Жукова…» Что касается маршала Жукова, здесь все понятно: это сделать приказал Сталин. А про Маленкова вождь не говорил. Это Андрей Александрович решил сделать сам, что называется под сурдинку. И в таком виде подал проект постановления Пленума вождю. Но вышла осечка, по поводу Жукова Сталин поручил Жданову сделать специальное выступление (что Андрей Александрович и выполнил на пленуме), а Маленкова в списках членов ЦК молча, ничего не объясняя, восстановил. Жданов все понял. Все понял и генсек. И потому, поручив в 1947 году Жданову восстановление Коминтерна в виде организации Информбюро, приказал ему взять Маленкова своим заместителем в этом деле.

Понял все и Маленков. И запомнил и, как показала дальнейшая практика, не простил[39].

Но все это будет потом. А пока шел 1946 год. Маленков выводится из состава секретариата и оргбюро ЦК, 13 мая назначается председателем специальной Комиссии по ракетной технике и надолго, до июля 1948 года, исчезает с высокого публичного политического горизонта. Ему перестают рассылать решения Секретариата и Оргбюро ЦК. А Жданов, получив право подписывать вместе со Сталиным постановления ЦК и Совмина СССР (а иногда такие постановления он подписывает и единолично, без подписи Сталина), не направляет Маленкову никаких бумаг.

Окончательно выпасть из иерархических структур Маленкову не дает Берия. Занимаясь «атомным проектом» и замыкая на себя около десятка министерств, Берия, занимая должность заместителя председателя Совмина СССР, создает под себя Оперативное бюро Совмина СССР, а руководителем этого бюро назначает, разумеется с согласия вождя, Маленкова, что позволяет тому регулярно бывать на приеме у Сталина с докладами о том, как идет работа над «атомным проектом» и средствами доставки Н-бомбы.

Пока же звезда Жданова все еще находилась на траектории подъема, чем он и воспользовался в полной мере.

Инструментом укрепления политического веса «ленинградцев» стали инициированные Ждановым так называемые суды чести. По замыслу Жданова, эта мера должна была стать инструментом влияния прежде всего на центральный государственный и партийный аппарат.

В ноябре 1947 года прошел суд чести в Министерстве высшего образования СССР над профессором Сельскохозяйственной академии Жебраком за то, что тот критиковал своего оппонента академика Лысенко не в советских изданиях, а на страницах американского журнала Science. Затем состоялись суды чести в Министерстве геологии и Министерстве государственного контроля, в начале 1948 года – в Министерстве электропромышленности и Министерстве станкостроения. В январе 1948 года проведен суд чести в Министерстве вооруженных сил. Под суд попали недавние высшие руководители ВМФ – адмиралы Кузнецов, Галлер, Алафузов, Степанов. Общественными обвинителями на таких «судах» выступали, как правило, близкие Жданову и А.А. Кузнецову люди. А на «суде чести» в МГБ в ноябре 1947 года с обвинениями выступил сам Алексей Кузнецов: «Органы государственной безопасности должны усилить чекистскую работу среди нашей советской интеллигенции… мы будем воспитывать интеллигенцию в духе искоренения низкопоклонства перед заграницей, будем судить судом чести… Видимо, по отношению кое-кого из представителей интеллигенции, уж особо преклоняющихся перед Западом, мы должны будем принять другие меры – чекистские меры».

Надо отметить, что А. Кузнецов настолько увлекся экзекуциями над аппаратными работниками, что не заметил, как перегнул палку.

В конце 1947 года под удар суда чести попал побочный сын Сталина, Константин Сергеевич Кузаков. Он родился от связи Сталина во время вологодской ссылки с молодой вдовой Матреной Кузаковой и был записан на имя умершего за два года до рождения младенца мужа. После революции Сталин помогал им. По воле судьбы их пути пересеклись. Константин Кузаков стал заместителем начальника Управления пропаганды и агитации Александрова, чиновника, очень близкого к Г. Маленкову. Вот Кузакова-то и решил примерно наказать секретарь ЦК А. Кузнецов.