Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Источник вспоминает одно такое святое торжество — обряд «созревания», которым отмечают превращение девочки в женщину. Церемонию сорвали подростки, человек восемь-десять, так называемые фанаты «Пересмотра»; они переоделись в ритуальные мантии, украденные из прачечной, и попытались заснять обряд на смартфоны. Когда непрошеных гостей разоблачили, те повели себя агрессивно: начали осыпать членов ОЖС ударами и выкрикивать угрозы в адрес миссис Бурман.
Мой источник утверждает, что происшествие на церемонии созревания стало началом черной полосы для миссис Бурман. «С момента воскрешения интереса к смерти ее мужа сестра Анахата была подавлена. Проводила все время в уединенной хижине, куда наши сестры и братья удаляются, если хотят помедитировать в поисках ясности или если они больны инфекционной болезнью. Сестра Анахата отказывалась участвовать в совместных трапезах. Она угасала».
А вчера утром повесилась на дереве — насколько известно моему источнику, не оставив предсмертной записки.
Смерть миссис Бурман нанесла тяжелый удар ОЖС. «В обычном мире сестру Анахату преследовали печали и горести, — говорит источник. — Потому она и пришла к нам, в «Общину жизненной силы»: захотела разорвать порочный круг безысходного отчаяния. Сестра Анахата усердно трудилась, чтобы оставить прошлое позади, и жила в радости. Когда же из внешнего мира хлынула тьма и повлекла сестру Анахату за собой, нам следовало это заметить. Следовало быть восприимчивей к ее душевному состоянию. Однако нас поглотили заботы по поддержанию привычного жизненного уклада в условиях столь пристального внимания к коммуне. Мы занялись другим и бросили сестру в беде. Кровь сестры Анахаты на наших руках».
ОЖС берет на себя ответственность за смерть Эрин Бурман. Однако какую часть этой ответственности следовало бы переложить на плечи Поппи Парнелл и ее патронов из «Werner Entertainment»? Или на тех из нас, кто жадно глотал каждый новый выпуск подкаста? Или азартно щелкал на иконку сайта reddit.com и обменивался там гипотезами? Или разыскивал в «Гугле» участников этой непридуманной жизненной драмы? Возможно, большой ажиотаж вокруг трагедии длиной в тринадцать лет стал непосильной ношей для Эрин Бурман. Возможно, на руках каждого из нас есть немного крови.
Я приземлилась в аэропорту О’Хара усталая и с головной болью. Последний раз я стояла в этом шумном зале десять лет назад, убитая горем и доведенная до отчаяния. Тогда я уехала рано утром, пока тетя А. и Эллен еще спали, и проплакала почти всю дорогу. Когда добралась до аэропорта, слез уже не осталось. В голове болезненно пульсировало от рыданий, в горле першило, опухшие глаза жгло. Я стиснула в ладони посадочный талон — билет в один конец, в Лондон, оплата с кредитки, полученной от тети на крайний случай, — и паспорт, оформленный для не состоявшегося путешествия в Мексику на весенних каникулах, и набрала тетин номер.
Она ответила сонным голосом, и я почувствовала себя виноватой.
— Тетя А., — с трудом произнесла я.
— Джози? — тут же встрепенулась она. — Ты в порядке?
— Нет. — Вновь подступили рыдания. — Не в порядке.
— Ранена? Где ты? Расскажи, что стряслось.
— Спроси у моей сестрицы, — неожиданно ядовито выпалила я. — Не хочу об этом говорить. Просто звоню сообщить, что домой я не вернусь.
— Успокойся. Что натворила Лани?
Ее имя едва не вызвало у меня новый приступ истерики.
— Я не хочу… Не могу. Прости. Но, пожалуйста, знай, я тебя очень люблю. И буду страшно по тебе скучать. Напишу, когда…
— Джозефина Мишель! — перебила тетя звенящим голосом. — Ты не бросишь меня, как бросило все остальное семейство!
— Мне пора, — прошептала я. — Машина на долгосрочной стоянке в аэропорту О’Хара. Прости.
Хуже всего было то, что жалости я не чувствовала. Ну, почти не чувствовала. Тетя — добрейшая женщина, с невероятным терпением, умеющая прощать как никто… Следовало хотя бы ощущать себя виноватой, ведь я причиняла ей боль. Однако меня настолько поглотила боль собственная, что я не могла считаться ни с чьими чувствами.
Словом, я отключила телефон, оборвав тетины возражения, затем сняла максимально возможную сумму с кредитки, купила в книжном триллер за непомерную цену — и стала ждать путешествия в новую жизнь.
* * *
Я не сообщала о задержке рейса и втайне надеялась, что Эллен в аэропорту не окажется. Тогда я полечу обратно и буду в Бруклине еще сегодня. Или пересижу в отеле несколько дней — подальше от надоедливого семейства, благонамеренного Калеба и каждого, кто считает смерть моего отца увеселительным мероприятием. Или растянусь на полу в зале ожидания и посплю.
Эллен стояла у багажного отделения: черное прямое платье длиной чуть выше колен, откинутые назад золотистые волосы, на макушке огромные черные очки от солнца, покрытые автозагаром руки упираются в бока. Похоже, она вновь перестала есть, худые руки и узкие бедра выглядели несколько комично по соседству с бюстом, который Питер подарил ей на последний день рождения. Несмотря ни на что, при виде Эллен я невольно улыбнулась. Она была все такой же: поджимала наколотые коллагеном губы и с хорошо знакомым презрительным выражением лица оглядывала немытые народные массы. Я подошла к ней со спины и заключила в объятия.
К моему удовольствию, Эллен взвизгнула и отскочила. При виде меня ее праведный гнев перерос в тревогу.
— Господи боже, Джози, что ты с собой сделала?!
— Только с волосами. — Я смущенно провела по ним ладонью.
— Хвала небесам, что только с волосами. Запишу тебя к маминому мастеру. Не переживай.
Никто и не думал переживать. Я уже успела оценить, насколько точно взъерошенная короткая стрижка отражает взъерошенное состояние моей психики, но покорно кивнула. Я давно уяснила, что спорить с Эллен бесполезно — по любому поводу, а насчет прически в особенности.
Получив багаж, я последовала за кузиной к автомобилю. Она беззаботно сострила по поводу состояния моего чемодана, подождала, пока я засуну его в багажник, и крепко прижала меня к своему тощему телу, едва не удушив запахом «Шанели № 5».
— Ужасно рада твоему приезду! — объявила Эллен и оттолкнула меня так же неожиданно, как перед тем обняла. — Я скучала по тебе, поганка. Господи, давно же мы не виделись.
— Я тоже скучала, Эллен, — улыбнулась я. — Рада тебя видеть. Даже при таких обстоятельствах.
Ее лицо смягчилось.
— Соболезную тебе насчет мамы, золотко.
— Да, — кивнула я. — Спасибо.
— Хочешь об этом поговорить?
— Нет. — Я села в машину. — Хочу хоть ненадолго отвлечься, подумать о чем-то другом. Расскажи о себе. О работе.
Эллен была, как всегда, счастлива получить слушателя. Она развлекала меня рассказами о своем бизнесе по дизайну интерьеров, о падчерицах, о будущем путешествии в Венецию вдвоем с Питером. Я радовалась неумолкающему потоку легкой болтовни, пока указатель на Элм-Парк не вернул меня в реальность.
