Мэган остановилась.

— На многие сотни километров вокруг лес. Дикий, непроходимый лес. Хотел бы я посмотреть, сколько метров тебе удастся пройти через бурелом.

— Есть дорога. — Мэган с вызовом повернулась к нему. — Дорога, по которой мы приехали сюда.

— Ты считаешь, что сможешь пройти там, где проехал внедорожник? Что ж, всякое может быть. Но не забывай о диких животных. Или ты готова встретиться с медведем один на один? Есть еще ведь такая прелесть, как мошкара. Мошки живого места на теле не оставят, если смогут до него добраться.

У Мэган задрожали губы.

— Но это все пустяки. Если ты продерешься сквозь деревья, убежишь от хищников, перетерпишь комаров, не провалишься в болото… скажи мне, дорогая моя, куда ты пойдешь? Ты умеешь ориентироваться в лесу? Может быть, по звездам? Скажи, где здесь ближайший город?

— Хватит издеваться! — Бледные щеки Мэган вспыхнули румянцем. — Я без тебя знаю, что пешком тут не пройти. Но ты отвезешь меня в ближайший город на своем джипе. И немедленно!

— Ты все еще хочешь к нему? — тихо спросил Фрэнк.

— К кому?

— К бывшему мужу.

— К Мэтту? Да при чем тут Мэтт? Я просто хочу домой. Я здесь места себе не нахожу. В поселке очень красиво и интересно, но меня тянет домой. Я сама не своя…

— Это из-за перенесенных страданий, — с болью в голосе произнес Фрэнк. — Но теперь все наладится. Ты мне веришь?

Мэган не сводила с него глаз. Он вел себя точно так же, как в Нью-Йорке. Заботливый, все понимающий, проницательный и бесконечно мудрый. Светло-карие глаза светятся теплом и любовью, и нет в них ни тени сомнения в правильности своих действий.

— Верю, — кивнула Мэган. — Все наладится, когда я попаду в Нью-Йорк.

Нежность в глазах Фрэнка сменилась печалью.

— А что ждет тебя там? — грустно спросил он. — Разбитое сердце, поруганная любовь, горькие воспоминания. Твое счастье оказалось фальшивым, и ты больше не сможешь быть там счастливой. Я научу тебя новой жизни. Здесь никто не заставит тебя страдать. Я буду заботиться о тебе… Я буду любить тебя…

Его проникновенный голос брал за душу, а глаза смотрели прямо, немигающе. Земля начала уходить из-под ног, мебель постепенно теряла свои очертания, стены комнаты расступились — и вот уже ничего не стало видно, кроме этих прекрасных, теплых глаз, источающих янтарный свет…

Очнулась Мэган на улице. Она сидела на скамье, прислонившись к бревенчатой стене дома, а перед ней на коленях стояла симпатичная молодая женщина с круглыми румяными щечками и ямочкой на подбородке.

— Ну, слава богу, пришла в себя, — прогудела женщина неожиданно низким голосом. — Переполошила нас всех, Глэдис перепугала до смерти. А уж Наставник как заволновался…

— Что случилось? — прошептала Мэган.

— Ты в обморок упала, — пояснила круглолицая, поднимаясь с колен и садясь рядом. — Разговаривала с Наставником в его комнате и в обморок упала. Хорошо, я как раз к Глэдис заглянула, а то она совсем голову потеряла, когда Наставник тебя на руках вынес.

При мысли о том, что Фрэнк к ней прикасался, Мэган содрогнулась. Надо же, она потеряла сознание. Удивительно. Первый в жизни настоящий обморок — раньше она теряла сознание исключительно по указанию режиссера. Что-то странное с ней произошло.

— Я Дженна, знахарка, — представилась женщина. — Травки лекарственные собираю, сестер настоями лечу.

— Дженна, как она? — Из дома выскочила Глэдис, вытирая руки о передник.

— Очнулась. — Дженна поднялась. — Пойду я, ты тут с ней сама…

— Погоди ты! — Глэдис испуганно замахала руками. — Не видишь, я от пирогов отойти не могу! Вмиг сгорят! Посиди еще чуть-чуть с девочкой, поговори, а?

— Останься, пожалуйста, — попросила Мэган.

— Ладно, посижу немного, — покладисто согласилась Дженна.

Глэдис убежала в дом, и Мэган осторожно произнесла:

— Ты говорила, что собираешь травы. Тебе разрешают выходить за частокол?

— Всем разрешают, — рассмеялась Дженна. — Только ничего хорошего там нет. Идешь, а сама думаешь, как бы не наткнуться на медведя или кого похуже.

— Что может быть хуже медведя? — удивилась Мэган.

Дженна оглянулась, приблизила губы к самому уху Мэган и еле слышно сказала:

— Мужчины.

— Здесь есть люди? — Мэган вытаращила глаза.

— Они везде есть, — вздохнула Дженна. — Нигде от них нет спасения. Охотники, путешественники, любители приключений. Одно время к нам каждый день кто-нибудь в ворота стучался. Но Наставник был начеку, всех отваживал. Он у нас и с диким зверьем, и с людьми одним взглядом управляется. Ну и помощников своих, конечно, вызывал.

— Тут есть телефон? — насторожилась Мэган.

— У Наставника все есть.

— Загадочная личность, — пробормотала Мэган себе под нос. — Хотела бы я знать, откуда у него такие деньги.

— Он самый умный! — воскликнула Дженна с искренним убеждением. — Для него заработать деньги пара пустяков!

От восхвалений в адрес Фрэнка Мэган уже тошнило.

— Он самый обыкновенный человек, — сказала она раздраженно.

— Ты не должна так говорить о нем. — Дженна изменилась в лице. — Он самый замечательный мужчина на свете. Он сделал меня счастливой. Да что там меня, всех нас! Я живу только ради него.

— А как ты с ним познакомилась? — осторожно спросила Мэган.

— Он… он очень помог мне. — Дженна опустила глаза. — У меня была несчастная любовь. Я даже чуть с собой не покончила. А Наставник просто подошел ко мне на улице и стал говорить. Я слушала его, слушала — и вот я здесь.

А не владеет ли наш Фрэнк методами гипноза? — внезапно прозрела Мэган. Очень на то похоже.

— И ты все оставила и пошла за ним? Как же твоя семья? Ты была замужем?

— Наставник — это и есть моя семья. — Глаза Дженны загорелись фанатичным блеском. — И сестры тоже.

Мэган потрясенно разглядывала молодую женщину. Дженна, Соледад, Глэдис… Трудно представить более разных женщин. Между ними нет ничего общего, кроме феноменальной, безумной страсти к своему учителю, страсти, основанной не только на духовной близости, но и на физическом влечении. Фрэнк просто волшебник, раз сумел вызвать любовь в сердцах стольких женщин.

Но со мной у него этот номер не пройдет, мрачно подумала Мэган.

— А мне все равно здесь не нравится, — сказала она громко. — Я хочу домой.

Дженна только рот раскрыла.

— Ты еще не выздоровела, — пробормотала она, когда пришла в себя, — поэтому и говоришь глупости. Для нас поселок — единственное место в мире, где можно жить.

— Для нас? — эхом повторила Мэган.