Имбирные пряники.

Сладкий сливовый суп.

Пирожки с повидлом.

Черничный пирог.

Малышка Нуш держала Николаса за руку. Ладошка у неё была совсем маленькая, но пальцы – длинные и тонкие, с крохотными заострёнными ноготками. Она, как и многие юные эльфы, за версту чуяла доброту. Поэтому она ничуть не боялась Николаса, хоть тот и был человеком, и уши у него были до ужаса странные. Малышка Нуш провела мальчика к свободному месту. При его приближении половина эльфов в панике выбежала из-за стола, так что теперь Николасу было из чего выбирать. Он сел рядом с Малышкой Нуш, и восхитительные яства разом заставили его позабыть об эльфах, которые продолжали неотрывно за ним наблюдать. Мальчик взял миску со сливовым супом, стоявшую посреди стола, и осушил её одним глотком. Затем запихнул в рот сразу несколько пирожков с вареньем и только собрался впиться зубами в имбирный пряник, как заметил, что эльфийская дама напротив укоризненно качает головой. Её светлые волосы были стянуты в две тугие косы, которые торчали в разные стороны.

– Не нужны нам здесь человечьи отродья, – прошипела она. – Не после того, что случилось в прошлый раз.

– Но он хороший! – вступилась за Николаса Малышка Нуш. – У него красная шапка. Тот, кто носит красную шапку, не может быть плохим. Красный – цвет жизни, любви и заката.

– В прошлый раз? – нахмурился Николас, позабыв о прянике.

– Оставь его в покое, Матушка Ри-Ри, – вмешался Отец Топо. – Он никому не причинит вреда.

– Никому?! Да что ты такое говоришь! Что, Малышу Кипу тоже не причинили вреда? Он человек. А от людей один лишь вред.

Угрюмый эльф, сидевший за другим столом, повернулся к ним.

– Отец Водоль будет недоволен, – мрачно произнес он.

Отец Топо задумался.

– Может, ты и прав, Отец Дорин, но мы хорошие эльфы, – вздохнул он.

Николас озадаченно переводил взгляд с одного эльфа на другого.

– Кто такой Малыш Кип? – спросил он, вспомнив заголовок «Ежеснежника».

Едва он произнёс эти слова, эльфы дружно перестали жевать.

– Думаю, тебе лучше помолчать, – тихо посоветовал ему Отец Топо.

– А можно задать вопрос? Всего один?

– Давай ты просто доешь, а потом мы, наверное…

Но прежде чем Отец Топо успел закончить предложение, к их столу подошёл ещё один эльф. Он был выше остальных, но даже так смотрел на Николаса снизу вверх, хотя тот сидел на стуле. У этого эльфа был длинный острый нос, а тунику закрывала чёрная борода почти до колен. Хотя в зале было жарко натоплено, он хмурился так, будто в лицо ему дул холодный ветер. В руках эльф держал чёрный деревянный посох. Прочие эльфы при виде него либо отворачивались, либо утыкались носами в тарелки, словно обнаружив там что-то невероятно интересное.

– Никакого пения! – провозгласил эльф с посохом. – Пение приводит к веселью, а веселье – к безрассудству. И вот, – он указал на Николаса, – яркое тому подтверждение.

Николас отодвинул тарелку и встретился взглядом с угрюмым эльфом. Сердце мальчика пустилось в галоп, подгоняемое ледяным страхом.

– Отец Водоль! – воскликнул Отец Топо. – Что за чудесный рождественский праздник. Как славно, что вы, глава Эльфийского Совета, почтили его…

– Мне нет дела до Рождества! – сердито перебил его Отец Водоль.

Зал снова погрузился в тишину. А затем Отец Водоль заговорил снова – негромко, но так, что эльфы даже в самых дальних уголках расслышали в его голосе угрозу.

– Отец Топо, я хочу поговорить с тобой и этим человеком. В комнате Совета. Сейчас же.

– Комнате Совета?

Чернобородый эльф ткнул посохом в сторону лестницы.

– Сейчас же, Отец Топо. Немедленно. Давай, быстро, как олень.

Отец Топо кивнул и попросил Малышку Нуш подождать его здесь. Николасу он махнул, чтобы тот шёл за ним. Мальчик покорно зашагал вслед за эльфами – хоть и почувствовал себя немного глупо, когда ему пришлось вновь пригибаться, чтобы подняться по лестнице на второй этаж. Там потолки были ещё ниже, и Николас только чудом не приложился лбом о балку.

Они миновали двух безбородых эльфов в чёрных туниках, которые охраняли дверь с надписью «Комната Совета». Сама комната оказалась ожидаемо низковата для Николаса. Вокруг длинного стола стояли двенадцать стульев, и на каждом было вырезано имя.

– Закрой дверь! – буркнул Отец Водоль, после чего обратился к Отцу Топо: – Ты что, пропустил последнее собрание? – спросил он, указывая на стул с его именем.

– Нет, я же там был.

– Значит, тебе известны новые правила для эльфов. Никаких людей в деревне!

– Ну, строго говоря, я его сюда не приводил. Я его нашёл. Вместе с оленем. Они были на волосок от смерти – ещё бы чуть-чуть, и замёрзли. И я… я… – Отец Топо занервничал, и Отец Водоль уставился на его башмаки. В следующую секунду седоволосый эльф оторвался от пола и повис над столом.

– И ты что? – холодно поинтересовался Отец Водоль. Отец Топо перевернулся вниз головой и принялся судорожно хватать ртом воздух. Он поднимался к потолку, словно его тянули туда невидимые нити. Из карманов тёмно-зелёной туники посыпалось печенье, а усы повисли вдоль носа.

– Пожалуйста, он ни в чём не виноват, – взмолился Николас. – Он просто пытался…

Больше он ничего не смог сказать: губы и челюсти ему не подчинялись. Николас стоял с закрытым ртом и испуганно смотрел на Отца Водоля. Пусть он не вышел ростом, но магией владел как никто другой.

– Я сотворил маленькое чудовство, – сбивчиво проговорил Отец Топо.

Щёки Отца Водоля покраснели от злости.

– Чудовство?! Ты использовал заклинание надежды на человеке?

Старый эльф, по-прежнему висевший вниз головой, кивнул.

– Да, Отец Водоль. Мне жаль, но иначе его было не спасти. А чудовство действует только на добрых сердцем, так что я решил, что ничего страшного не случится. К тому же со мной была Малышка Нуш. Какой бы пример я ей подал, если бы бросил мальчика умирать?

Отец Водоль аж затрясся от ярости.

– Ты хоть понимаешь, что натворил?! Ты одарил человека тем, чего у него быть не должно! Надеюсь, ты рассказал Малышке Нуш, что случилось с Малышом Кипом?

Николас попытался вымолвить хоть слово, но его рот был по-прежнему накрепко запечатан, а язык дохлой рыбиной лежал за зубами.