Третий этап создания этой партии наступает после убийства герцога Гиза и примирения Генриха III с королем Наварры. «Политики» присоединяются к королю Наварры постепенно, образуя вокруг него целую группировку. После смерти Генриха III новый король просто обязан в декларации от 4 августа пообещать колеблющимся должностным лицам поддерживать и сохранять католическую религию в целом, «ничего не обновляя и не изменяя ни касательно полиции и выполнения оной ее служебных обязанностей, ни касательно личностей и имущества священников». Король подтверждает в этой декларации свое желание, чтобы его просветил «общий или национальный церковный собор» в соответствии с тем, что он писал 21 июля 1581 года «людям из парламента Парижа, господам с факультета теологии Сорбонны». Это последнее проявление идеи примирения. Монархическое право склоняется перед религиозными принципами, о чем свидетельствует заключение союза между королем, частью дворянства и крупными чиновниками короны, которые ради него пренебрегли Лигой, Сорбонной, парламентом.

Другой элемент представлен умеренной буржуазией. «Законы лишили меня большой [84]работы, — писал тогда Монтень, — они выбрали для меня партию и дали мне хозяина»: с точки зрения закона, Генрих Наваррский является законным наследником престола. Он привлекает к себе некоторых лигистов, стремящихся к соблюдению проформы, поддержке правительства и монархических традиций которые присоединяют, как заявляет Панигароль, епископ д’Асти, «религию к государству, а не государство к религии». Так возникла очень небольшая фракция, отделившаяся от католической партии. Они подвергались нападкам со стороны Совета шестнадцати, который обозначал их тремя зловещими буквами: Р (pendu — повешенный), D (daque — зарезанный), С (chasse — изгнанный). После революционного дня 15 ноября они объединяются с Виллеруа и д’Обре в организованную партию, поразительным манифестом которой является утрированная карикатура на Генеральные штаты, названная «Меннипова сатира».

Последним элементом этой партии являются галликанцы. 5 мая 1593 г. в городе Сюрен архиепископ Буржа Рено де Бон объявляет Пьеру д’Эпинаку, архиепископу Лиона и упрямому лигисту, о том, что король сменил веру. Церемония происходит в Сен-Дени, и галликанский, либеральный и демократический характер этой церемонии оскорбляет Святой Престол. После деликатных переговоров, 17 сентября 1595 г. происходит примирение Генриха IV и папы, к чему [85] настойчиво призывала французская аристократия. «Политики» со своим монархическим планом восторжествовали и восстановили единство страны: верховная власть народа, система выборов, право на восстание — эти понятия встречаются все реже и реже. Ги Кокиль в своих произведениях «Установление французского права», а также «Диалог о причинах несчастий Франции», вновь присоединяясь к идеям президента де Ту, утверждает существование абсолютной монархии, которая является наследственной и защищает галликанские свободы. Продолжается борьба между галликанцами и ультрамонтанами (католиками, преданными папской курии): этой борьбой будет отмечен XVI в.

В своем произведении «Аристо-демократическая монархия», представляющем план идеального управления, написанном «по горячим следам» и являющемся «картиной Франции», Тюрке де Майерн утверждает роль, которую должны совместно играть в управлении страной «король, являющийся сердцем королевства, и Генеральные штаты, представляющие собой мозг королевства». Религиозные войны сопровождались частым созывом этих собраний, чего требовали поочередно различные партии. Генеральные штаты, будучи органом ограниченной монархии, от которого отказывается [86] монархия абсолютная, собирались в период системного кризиса: религиозного, экономического и социального, но сводившегося, в конечном счете, к кризису власти. Две черты характеризуют различные созывы Генеральных штатов: дух свободы и растущая смелость. К финансовым вопросам, которые были предлогом для их созывов, быстро добавились политические (Регентство и наследование трона), религиозные (будет ли разрешено свободное исповедание для обеих конфессий), административные (какими способами государственная власть может заставить подданных подчиняться себе), и, наконец, экономические, причем все это сопровождалось бедствиями всех сословий королевства.

Деятельность Генеральных штатов вызывает тяжелые воспоминания, в том числе о великой несбывшейся надежде. А этого ни народы, ни отдельные люди легко не прощают. Смелость Генеральных штатов пугает короля и теоретиков. Частично по их вине, поскольку реакция увлекает их за собой на поддержку абсолютизма, к ним относится и неодобрение, которое окружает Лигу, и гражданские войны, в которых не было победителей. Во всеобщем беспорядке единственным выходом стало заключение союза между военной силой под командованием Генриха IV и парижской буржуазией: это было решение меньшинства и одного человека, которые одержали верх над мятежными группировками заговорщиков. [87]

В течение полувека развитие французской литературы происходило под влиянием войн, вносивших свой вклад в развитие связанных с политикой жанров: памфлета, политического трактата, хроники или политической сатиры. При этом выделяются мощные личности, такие как Монлюк, поэты, открытые в последнее время, Ля Сеппед, которого открыл аббат Бремон, Спонд — протестант, перешедший на склоне лет в католичество, открытый Аланом Боазом, дю Бартаз со своей «Христианской музой» (1574 г.) и величайший из всех — д’Обинье, автор «Весны» и «Трагических поэм» (опубликованных в 1616 г.). Эти произведения иногда оказывали большее воздействие, нежели политические трактаты, подобные трактатам Бодена или опубликованным в 1576 г. трудам Иннокентия Жентийе «Республика» или «Анти-Маккиавелли». Для литературы той эпохи характерна вычурность литературного стиля, а также особое внимание к темам мести и смерти:

Эти поэтические образы, где в различных комбинациях обнаруживаются Огонь (представляющий Дело), Кровь, ассоциирующаяся [88] с войной, Вода — элемент умиротворения, — воссоздают полную страстей атмосферу века ревизии традиционных космологических или теологических идей, крушения старого уклада жизни и начала трудного строительства новой системы» (Л. Февр). [89]

На протяжении второй половины XVI в. кризис денежного обращения и инфляция вместе с последствиями войн и усилением налогового гнета меняют экономическую и социальную жизнь страны.

Характеристики денежного обращения до 1577 г. или после 1602 г. известны: существовала расчетная единица — ливр, состоявший из 20 солей по 12 денье в каждом, и фактическое обращение реальных монет: золотых (экю), серебряных (тестон) или медных (с 1578 г. во Франции использовалась чистая медь, а до этого она в больших количествах смешивалась с серебром для получения мелких монет). К этому добавлялись различные иностранные [90] деньги. С начала века международная денежная конъюнктура испытала значительные потрясения из-за поступления большого количества драгоценных металлов из Америки. Их появление вызвало настоящую инфляцию металлов, ощущавшуюся и во Франции.