— Что? — голос Сархада наполняется желчью. — Предлагаешь отдать ему мою дочь? Мою плоть и кровь? Ты совсем из ума выжил, Сафлор? Или постой, может мы и твою Азалию ему отдадим? Как бесплатный подарок?

И я больше не слышу Сафлора. Он явно сник и побледнел.

А я могу только качать головой и горько усмехаться.

Сархад никогда не любил меня. И отдавать не хочет просто потому, что это нарушит его престиж. Подорвет репутацию. Отдать меня Эмиру значит для него лишь одно — подрыв собственной гордости. И я тут совершенно не при чем.

Слушать дальше бессмысленно. И так понятно, что новая атака Эмира, палившего по нашей планете вслепую, просто разозлила Сархада еще больше, но передумать не заставила.

Я поднимаюсь на ноги и тихонько бреду по коридору, залитому светом и солнцем.

Если бы я никогда не знала алияд и попала на их планету, Альхаир, я бы, наверное, ослепла и оглохла от восторга.

Если бы меня не притащили сюда пленницей со связанными руками и заклеенным ртом, я бы смогла полюбить эту землю.

Если бы меня не разлучили с матерью и Эмиром насильно, пожалуй, я бы смогла полюбить своего отца.

В моей жизни было миллион бесконечных «если», изменивших мою судьбу, и превративших меня в пленницу в отчем доме.

— Аиша! — Азалия бежит мне на встречу в белом платье, точно таком же, как и мое собственное и тут же вцепляется в запястье. — Что там? Я опоздала? Они уже закончили?

— Ничего, — хмуро отвечаю я, — они не собираются отдавать меня ему.

Лицо Азалии на мгновение озаряется, а затем снова тухнет:

— Мне так жаль, милая… Эта борьба между вами затянулась. Но Сархад не отпустит тебя.

— Знаю, — отвечаю, чуть поджав губы. — Знаю, но не могу отступить. Он придет за мной, Аза, я знаю это.

Она смотрит на меня как-то странно, словно жалея, или что-то в этом роде, а потом мы вместе шагаем по коридору, смотря вперед, где нас встречает балкон, открывающий вид на долины Архаира.

— Здесь прекрасно, — Азалия вытягивается на перилах, зачарованно смотря вдаль. — Не представляю зачем ты так рвешься на Аркануум, в Острог, где царит только тьма.

— Там осталась моя мать, — я сжимаю губы, глядя на сияющую, в прямом смысле, землю Архаира.

Я никогда не чувствовала себя здесь по-настоящему дома.

Потому что даже прекрасная тюрьма, куда тебя заточили против воли, никогда не сравнится с домом, где ждет мама.

И в уголках глаз вновь начинает щипать, как и каждый раз, когда я вспоминаю о ней. Мне даже не дали попрощаться.

В ночь моего четырнадцатилетия, когда мои волосы окрасились серебром, а голос приобрел новые ноты, за мной на Аркануум прилетели люди отца. Потом я узнала, что старейшины чувствуют «своих» и знают, когда кто-то из полукровок обретает дар. Не все. Но мне не повезло родиться с превалирующей кровью алияды, а не свага.

Тогда еще Аркануум не был непобедимой землей, подчиняющийся Мулциберу. Он только обретал свое величие, и границы не были укреплены. Меня забрали под покровом ночи. А Эмир в это время сопровождал Малика на дипломатической миссии.

Нас разлучили вот уже десять лет назад, но не было ни дня, чтобы я переставала думать о мальчике, с которым мы делили то немногое, что у нас было.

Я не знала, думает ли он обо мне, вспоминает ли, или же просто забыл, вычеркнул из своей жизни, словно меня и не было вовсе.

И ответ на этот вопрос я получила лишь три месяца назад, когда ему удалось связаться с Сархадом и потребовать моей выдачи.

До сих пор помню, как колотилось мое сердце, когда отец спросил:

«Кто, дьявол дери, такой этот Эмир Берая?»

А я и слова вымолвить не могла. Только слезы счастья лились из глаз, потому что поняла, что он не забыл меня. Сдержал обещание, данное, когда был еще совсем мальчишкой.

«— Я буду любить тебя вечно. И найду хоть на краю галактики, если ты вдруг исчезнешь из моей жизни.» — Его черные, словно ночь, глаза светились чем-то одновременно пугающим и радующим меня до остановки дыхания.

Тогда мы держались за руки, и я не могла вымолвить ни слова, чувствуя, как его горячие пальцы крепко сжимают мои, холодные. Я знала, что это навсегда. Знала, что никогда не смогу забыть его или отдать себя другому.

Это всегда был он. Только Эмир.

Земля Архаира светилась изнутри. Алиядам не нужно было солнце, ведь ядро нашей планеты согревало нас, а плотные голубые облака, сквозь которые не мог пробраться ни один иноземный корабль, сохраняли от чужого вторжения.

Только Эмиру удалось каким-то образом создать технологию, позволявшую огню опалять нашу землю. Сам он не мог прорваться сквозь эти облака. Лишь огонь пушек озарял нашу землю ночами, а я, как безумная, смотрела на пожарища, сжирающий плодоносные поля. Из окна самой высокой башни мне был виден его гнев особенно отчетливо.

Этот огонь я воспринимала, как знак его любви. Как смысл своей жизни, появившийся не так давно. Знак нашей связи, которая никогда не разрушится.

— А если ему удастся? — Аза кладет свою руку поверх моей, а вздрагиваю, забыв о ее присутствии. — Если он все же прорвется сквозь наше небо? Ты отправишься за ним? — подруга жадно заглядывает мне в глаза с каким-то неведомым чувством.

— Я обещала ему, Аза, — тихо произношу я, вглядываясь вдаль. — Обещала, что всегда буду следовать за ним.

— Клятва, данная тобой в далеком детстве, — усмехается она. — Ее не обязательно держать, Аиша.

— Но я хочу ее держать, — резко поворачиваюсь, и Аза аж рот приоткрывает от уверенности в моих глазах.

Если и было хоть что-то, что помогло мне выдержать десять лет жизни на чужой планете, то это был он. И когда я чувствовала, что Эмир находится так близко, все во мне начинало вибрировать и трепетать.

Скоро.

Совсем скоро он заберет меня отсюда, и мы уже никогда не расстанемся.

Глава 10

Пять дней назад

— Ты крайне долго жила за мой счет и не знала ничего, кроме роскошной жизни. Нам пора исправить это, Аи-ша, — отец презрительно кривит губы, как и всегда, зовя меня по имени.

Оно чуждо ему, как и все, связанное со мной. И раньше меня это очень больно ранило. Когда-то давно, когда я еще была совсем юной девушкой, желающей заслужить любовь отца любыми способами.

Как глупо было полагать, что отец