Арфистка и человек со шрамами покинули маршрутный лайнер, не вызывая излишнего интереса, и тут деньги, которые Фудир дал стюарду — и особый хват при рукопожатии, — окупились сторицей. Стюард согласился провести их через выходной шлюз и так же просто, как Фудир дал ему бакшиш, поддерживать видимость того, будто они все еще на борту. По прибытии лайнера на Арфалун стюард должен был убедиться, что их багаж доставят в отель «Плуг и звезды». Терране пойдут на все, что угодно, за бак’, а иногда даже ради Братства.

«Вьющуюся зарю» отделяло три дня от платформы «Парящий гиацинт» на стационарной орбите над большим городом Хифокаль, в прошлом имперской столицей. Грузовые боты и платформы контролировал дом Чан, который владел контрактом на портовые операции в нескольких мирах. С «Парящего гиацинта» боты направляли к каждому из четырнадцати государств.

Бан Бриджит следила за восстановительными работами из Йенлуши, блеска Утренней Росы, который пострадал сильнее прочих. ’Полохи называли свои государства «блесками», а Йенлуши переводилась как Утренняя Роса.

— Все имеет определенный смысл, — заметила Мéарана, — если копнуть глубже.

Донован считал, что если копнуть глубже, то всякий смысл потеряется, но не стал делиться такими мыслями со спутницей. Впрочем, это мнение он не разделял даже с самим собой. Он был противоречивым человеком, но большая часть этих противоречий наличествовала между его собственными личностями.

Они сели на «скоростную ветку» от космопорта до Йенлуши. Поезд двигался медленно. Существовал предел ускорения на случай, если земля встряхнет монорельс в самый неподходящий момент. С другой стороны, считалось, что чем быстрее будет идти поезд, тем меньше вероятность, что по дороге его застанет землетрясение. Отсюда и пошел девиз «Чертополоховой пули»: «Спешите медленно».

Йенлуши оказался в эпицентре мощного землетрясения, и две трети Росы разметало в щепки. В этом не было ничего удивительного. Многие здания строились из картона, укрепленного прутьями. Но дворец возводился из более прочного материала, и сам император, гранд-секретарь, а также пятеро из шести министров умерли под завалами. По всей стране в обрушившихся провинциальных городках, в селях, потопах и пожарах погибло две трети окружных комиссаров и половина конной полиции. В столь жестко централизованном государстве, как блеск Йенлуши, это было сравнимо с фронтальной лоботомией.

Некоторые административные комитеты дергались, словно пришпиленные лягушки, но каждое решение чиновников Йенлуши нуждалось в ратификации вышестоящими официальными лицами — а большинство вышестоящих лиц были мертвы. По собственной инициативе префект Восточных Топей отправилась в Хифокаль, в соседний блеск, чтобы через Круг Уробороса запросить помощи у Лиги. За нарушение филиального подчинения Надзирательный комитет Восточных Топей наказал ее избиением палками, и не важно, что начальства, которому следовало подчиняться, больше не было.

Впрочем, вскоре прибыла бан Бриджит, взяла дело в свои руки и два года пробыла императрицей Утренней Росы.

Она надзирала за восстановлением санитарных условий, водоснабжения и коммунальных услуг, за отстройкой домов и дорог, за общественным порядком. Главным образом это удалось ей потому, что она стала авторитетом, перед которым преклонились выжившие комиссары. Местное общество основывалось на четко выраженной иерархической системе. Префект Восточных Топей, по сути, побежала искать мамочку и папочку, которые подули бы ей на ранку, — и была за это больно отшлепана.

Покойный император определенно утратил благоволение неба. А какие еще требовались доказательства, кроме сошествия его преемницы с того самого неба? ’Полохи понимали, что бан Бриджит, как и все остальные, прибыла на корабле, но они видели смысл в каждой взаимосвязи. Когда пришло время создать новую династию, бан Бриджит избрала Джимми Барселону, который занимал должность начальника отдела гражданского строительства столичного района. По ее предложению он взял служебное имя Восстанавливающиеся Службы, а в качестве королевского девиза — «Прочная и надежная инфраструктура». Конечно, он звучал не столь вычурно, как иные королевские девизы, но в нем чувствовались взвешенность и продуманность.

Последний выживший министр имел другое мнение, но, когда трое имперских цензоров вместо открытия дебатов открыли огонь, он понял, что Гончая, которая доселе считалась не более чем символом, может быть смертоносной. Голоса против Джимми складывались четыре против одного, но тот единственный голос принадлежал бан Бриджит, поэтому Барселону возвели на престол, а остальных кремировали.

Никто не может вести дела в Йенлуши без императорского соизволения. Точнее, никто не мог попасть сюда без того, что терране называли «извещение». Как правило, аудиенция у чертополохового императора представляла собой долгое, трудоемкое и дорогое мероприятие. Восстановление еще не закончилось, и у главы государства были более важные дела, чем устраивать шоу для туристов с Периферии. Донован рассчитывал на это как на еще одну задержку в путешествии арфистки, хотя уже смирился, что не сумеет разубедить ее.

Но если просителем была дочь той самой Гончей, которая посадила императора на Трон Плюща, двери раскрывались с обескураживающей легкостью.

Гранд-секретарь настоял на соблюдении протокола. Требовалась особая, официальная одежда, хотя детали нарядов отличались для людей с разных миров. К счастью, арфистка привезла с собой пару отрезов меграномерского всякнаряда, поэтому наутро перед аудиенцией девушка сверилась с «Путеводителем по Спиральному Рукаву» Бенета и запрограммировала материал на выбранный цвет, крой и текстуру.

Фудир наблюдал за ней.

— Формально, — произнес он, — нам не требуется разрешение императора, чтобы попасть в Закуток.

Терранские Закутки существовали в большинстве главных городов Спирального Рукава. Лишившись родного мира, тер-ране так и не нашли себе дом, поэтому их можно было встретить везде.

Мéарана оторвалась от настройки всякнаряда.

— «Нам»? Ты сейчас имеешь в виду, терран в целом или толпу внутри своей головы?

Когда Донован использовал множественное число от первого лица, его нельзя было понимать однозначно.

— О, терран, мемсаиб, — время от времени Фудир срывался на жаргон, — ’полохи не видят один народ, кроме терри.

Она закатила глаза.

— Говори на галактическом, Фудир. Половину твоей болтовни я вообще не понимаю.

— Половину тебе и не нужно понимать. Я имею в виду корпоративные организации. Их здесь попросту нет. Ни университетов, ни больших городов, ни гильдий, ни медицинских сообществ.

Арфистка запустила программу. Одежда задрожала.

— Не говори глупостей. У них есть университеты и города; если мы сейчас не в большом городе, тогда где?

— В округе имперского двора. Требуется нечто большее, чем проживающие вместе люди, чтобы появился большой город. Городок Йенлуши не управляет сам собой. В законодательстве он не определен как единое целое. То же и с имперским колледжем: это отдел гранд-секретариата под управлением Третьего министра. А доктора — рабочие, нанятые Вторым министром. Именно он устанавливает правила и предписания, а не медицинское сообщество. Закутки Терры — единственные места на планете, которые определяются как самоуправляющиеся корпоративные организации.