Я могла лишь смотреть ему вслед, прикусив губу и скользя указательным пальцем по черной лакированной крышке рояля.

— Это очень простая мелодия, — укоризненно покачал головой маленький Ойя. — Ты дурочка, если посложнее не выбрала.

Мы сидели за роялем тетки Ингрид в залитой светом гостиной. Солнце светило прямо в глаз — отчетливо помню этот момент. Я постоянно жмурилась, стараясь сконцентрироваться на лице хозяйского сына, но у меня не получалось.

— Зато я ее улучшила, — осмелилась похвастаться своими композиторскими навыками.

Не нравилось мне играть строго по нотам. Никакого удовольствия. Они и впрямь скучные. Если внести кое-какие изменения, получалось очень даже ничего.

— Ну давай, — снисходительная интонация вызвала улыбку. — Играй. Я послушаю.

Опустила руки на клавиши. Пальцы левой руки на те ноты, что плясали по нотному стану, правой — на те, с которых начиналась моя импровизация.

Незатейливая пьеса про грустную птичку опоясывалась трелями в минорном ладу. Октавой выше, октавой ниже. Теперь это и в самом деле птичка, прыгая с ветки на ветку, оповещает своих сородичей о скором перелете в теплые края.

Важные низкие аккорды оповестили о том, что пальцы Ойи тоже заскользили по клавишам.

Когда-то мы играли в четыре руки. Но… как раньше не будет. Уже никогда.

Теперь я спала спокойно. Заходя в комнату, не приходилось в первую очередь заниматься ее разминированием. Записки с угрозами забыли дорогу к моему шкафчику. Казалось бы, жизнь наладилась. С периодичностью два раза в неделю успешно проводила встречи фан-клуба красавчиков не без помощи Карамелиты и, разумеется, ребят. Даже Сириус похвалил меня за проделанную работу. Лед между нами тронулся.

Одно не могло не волновать. Ойя практически перестал попадаться мне на глаза. Неужели, мои слова настолько сильно задели его, что он готов променять долгую дружбу на глупую обиду? Иногда я намеренно искала его в коридорах академии. Прощения просить мне не за что, но хотя бы поговорить. Сколько бы ссор, мелких и крупных, не было в нашей жизни, мы всегда находили в себе силы объявить о примирении и дальше дружить как ни в чем не бывало.

Близилось пятнадцатое октября — всемирный день сдачи крови файерами. Самый тяжелый день в году для всех членов моей приемной семьи, а за Ойю я и вовсе переживала каждый раз как в первый. Будет ужасно, если к тому моменту мы так и не пожмем друг другу руки.

В один из дней я настигла всю троицу разом после занятий. Однако, едва меня завидев, файер спешно попрощался с ребятами и зашагал к общежитию.

Сердце пропустило крайне болезненный удар. Всё-таки редкость наших встреч была обусловлена не случайным стечением обстоятельств. Дело, и правда, во мне. В нас.

— Рин… — одного моего жалостливого взгляда хватило, чтобы аквер понял.

— Эй! Ойя! — рявкнул он парню вдогонку. — А ну, поди сюда! Э! — Свистнул.

Красновласый не остановился. Шаг ускорил, голову опустил. Сезон бы его побрал, этого…

Ой. Споткнулся. Упал. Как же так?

— Иди быстрее, — намекнул Миши на оказанное содействие, и я, хлопнув его по плечу, не повременила воспользоваться своим шансом.

Нагнала Ойю, присела перед ним на корточки. С земли парень так и не поднялся, но выдвинутая челюсть и сжатые кулаки говорили о том, что задерживаться со мной наедине у него нынче желания не было.

Непорядок! Будем исправлять.

— Мириться давай, — протянула я мизинец. — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись…

Молчит. Не смотрит. Обижается.

— Скажи, что не так? — Чтобы решить проблему, следует знать ее наверняка. — Это из-за фан-клуба? Можешь больше не приходить на встречи, если не хочешь. Почему такие глупости должны разрушать нашу дружбу?

— Дело не в клубе.

— Тогда в чем?

— Не в клубе.

— В чем тогда?!

— В нашей дружбе.

— А что с ней не так?

Рин с Миши прошли мимо нас, посвистывая. Якобы наши с Ойей разборки — не их дело. Такого не должно было случиться. Нас всегда было четверо, в какие бы авантюры мы ни встревали. Четверо. Не двое.

— Она существует. В твоей голове. И это выводит меня из себя.

— Но мы уже четырнадцать лет…

— Мы были детьми! — в темных глазах стихийника полыхали искры. — Веселились, как могли. Все забавы в прошлом. Давно уже в прошлом. Не нравлюсь — так и скажи. Закончим этот цирк и дело с концом.

— Ты нравишься мне, Ойя, — сдавленно произнесла я, чувствуя, как земля постепенно уходит из под ног. — Очень нравишься. Но воспринимать тебя как мужчину… любого из вас троих — я не могу. Мне неловко. Это неправильно и…

— Да я понял.

— Нет, давай мы поговорим и… — попыталась удержать парня за руку.

Не вышло. Мою руку он сбросил, поднялся и смерил меня таким взглядом, от которого последняя частичка былого мира с треском провалилась в небытие настоящего времени.

— Мне достаточно твоих слов. Я понял. Понял!

Огрызнувшись напоследок, парень оставил меня в одиночестве, бормоча еще что-то неразборчивое себе под нос.

Не раз приходилось слышать об одном глупом предрассудке. Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Этот факт меня веселил, и мысленно я всегда ставила в пример нашу крепкую дружбу. Мы были равны. Одинаково сильно раздирали коленки, падая с тарзанок. Одинаково сильно отхватывали снежками в лицо во время снежных баталий на заднем дворе особняка Горьску. В какой же момент вы начали оберегать меня? В какой такой момент мое женское начало затмило все остальные качества?

— Дельфина?

Поползла взглядом вверх вдоль протянутой мне руки и встретилась с обеспокоенным лицом Сириуса. Умеет же он момент выбирать.

— Да?

— Чего ты делаешь на земле?

— Сижу, — тупо ответила я.

— Могу лишь предполагать, но по мне так в «Белорозе» сидеть куда комфортнее. Мое приглашение на кофе всё еще в силе.

Немногие нейтралы решались теперь покидать территорию кампуса. Пропажи участились, однако ни одного тела до сих пор не было найдено. Со временем полицейский корпус высказал первые слова Карамелиты на этот счет. Нейтралов похищают. Но цели этих похищений, дальнейшая судьба пустых стихийников остается неизвестной и по сей день. Раз в два-три дня в новостях стабильно демонстрировали новые фотографии. И что самое страшное — большая часть жертв неизвестного обучалась на том же факультете, в той же аудитории, что и я.

Приняла предложенную помощь, взявшись за руку галантного старосты. Поднялась с земли, отряхнулась.