Как-то раз один только что посравший чел позвал Пылесосоеба в туалет, чтобы тот вытер ему жопу. Блондинчик исчез из виду и через тридцать секунд появился перед дверью в нужник с рулоном туалетной бумаги в руках. Можете себе представить, каким смехом мы разразились при этом. Он так и не вытер чужую задницу, но теперь мы знали, что можем попросить его о чем угодно и он не откажется. Мы стали эксплуатировать нашего педика, заставляя делать то, что приходило нам в голову. В основном смеха ради.

Однажды ночью мы сказали ему, что он мог бы разбить окно своей камеры, спуститься вниз по связанным одеялам и перелезть через забор. Гомик попался на нашу удочку. Правда, я не уверен, что он надеялся на удачный побег. Подозреваю, мы ему уже порядком надоели. Он знал, что если его поймают, то поместят в особый блок, где двери всех камер закрывались охранниками. Таким образом, бедняга мог обрести долгожданный покой. Мы рассказали всем в своем блоке, что он задумал. Действительно, ровно в 8.30 вечера педик разбил свое окно, выбрался из него и побежал прямо к ограде. Его схватили и отправили в особый блок. Я сильно жалею, что мы дали ему такой совет и потеряли источник своего веселья. Впрочем, таких как он в тюрьме были сотни. Поэтому уже очень скоро мы нашли нового неудачника, который убирался в камерах перед проверкой и чистил нам ботинки.

Двое парней, находившихся здесь, были осуждены вместе со мной по одному «футбольному делу». Причем за одинаковые подвиги. Они получили те же восемнадцать месяцев, из которых отсидели почти шесть, но при удачном стечении обстоятельств могли выйти на волю через несколько недель. Оказывается, их просьба о досрочном освобождении была удовлетворена, о чем не без удивления сообщил начальник тюрьмы. Вот повезло, подумал я. Но ведь это означало, что и я мог надеяться на такой исход дела. Нас же осудили по одной статье!

Прошло две недели. И где-то за три дня до выхода на свободу охранники неожиданно увидели, как один из тех парней страшно издевался над другим заключенным. Вместе с другими своими корешами он затащил беднягу в туалет и продел палку от швабры через рукава его тюремной робы, чтобы тот оказался в распятой позиции. Затем несчастного привязали к решетке потолочной лампы, подвесив над полом. Потом они сняли с него штаны и трусы, намазав его яйца и задницу гуталином. Затем распятого начали избивать, а потом почистили ему зубы дерьмом. Мило, не правда ли? Как я уже говорил, издевательства в этих блоках были очень жестокими, а начальство тюрьмы не знало и половины того, что происходило. Прямо в разгар пытки появились охранники. Жертва дала детальные показания против виновных, что еще больше осложнило ситуацию. Моего приятеля вызвали к начальнику тюрьмы, лишили досрочного освобождения и добавили к его сроку еще двадцать восемь дней. В итоге вместо трех оставшихся дней ему предстояло сидеть еще семь месяцев. Он был сильно подавлен. А как бы вы чувствовали себя на его месте? Но, как говорится, всякое случается.

Вскоре должно было состояться слушание о моем досрочном освобождении. Заместитель начальника тюрьмы сообщил мне о наличии неплохих шансов. Я провел в тюрьме уже почти восемь месяцев, и, если честно, мне этого хватило с избытком. Одним вечером, прямо перед моим слушанием, мы смотрели по телевизору матч Кубка европейских чемпионов «Ливерпуль» — «Ювентус». Игра проходила на стадионе «Эйзель». Мы смотрели в экран и не могли поверить своим глазам. Сначала болельщики «Ливерпуля» устремились на фанатов «Ювентуса», и мы подумали, что это всего лишь небольшая потасовка. Но потом до нас дошло, что происходит на самом деле. Мы увидели, как обрушилась стена, погребая под собой людей. Полиция и врачи выносили оттуда трупы, и было видно, как некоторым делают массаж сердца. Катастрофа произошла прямо на наших глазах. Я не мог в это поверить. Во время того матча по вине футбольных хулиганов погибло тридцать девять фанатов. Я вернулся в камеру, размышляя об увиденном. Сказать по правде, меня сильнее всего волновало, что это событие могло отразиться на моей просьбе о досрочном освобождении. На следующий день пресса сошла с ума. О произошедшем сообщалось в каждом выпуске новостей. Футбольные хулиганы подверглись всеобщему осуждению.

Настал день моего слушания. Мне предстояло узнать, сколько мне осталось сидеть: три недели или девять месяцев. Как говорится, большая разница. Я пришел в комнату отдыха охранников. Меня попросили присесть. Мое сердце бешено колотилось. Мне было страшно. Один из тюремщиков начал свою речь: «К сожалению, Пол, твоя просьба о досрочном освобождении была отклонена». Затем он попытался объяснить почему, но я его не слушал. Он нес полную ерунду, и его слова не запечатлевались в моем мозгу. Я был как в тумане. У меня буквально подкашивались ноги. Помню, как возвратился на свой этаж, и все мысли о доме, которые занимали меня несколько недель, покинули мою голову. Я не мог поверить в то, что услышал. В течение нескольких последующих дней мне было очень хреново.

После беспорядков и смертей на стадионе «Эйзель» о футбольных хулиганах столько писали, что комиссия по условно-досрочному освобождению отклонила мою просьбу в качестве показательного решения. События того вечера стоили мне свободы, но жизнь продолжается, даже в тюрьме. Так что я взял себя в руки и продолжил плыть по течению.

Мой первый сын родился в мае, и теперь ему было два месяца. Моя девушка находилась на третьем месяце беременности, когда меня посадили. И я сильно переживал из-за того, что еще очень долго их не увижу. Она не отвернулась от меня и писала каждый день. В тюрьме не было телефонов, и письма являлись нашим единственным способом общения, не считая двухчасовых свиданий каждые две недели.

Через некоторое время я начал ходить в спортзал, чтобы качаться. Сперва я не знал, с чего начать, так как никогда раньше этим не занимался, но вскоре вошел во вкус. Мое тело начало меняться на удивление быстро. Из жестокого футбольного хулигана я превратился в очень большого жестокого футбольного хулигана. На мой взгляд, неплохая комбинация.

В течение нескольких следующих месяцев я тренировался ежедневно и старался ни во что не ввязываться. Меня вызвали к начальнику нашего блока, который спросил, хочу ли я поступить на работу за пределами тюрьмы. Черт возьми, конечно хочу, подумал я. Парни, которые должны были выйти через несколько месяцев, уже занимались этим. Они покидали тюрьму по утрам, получая при выходе пакет с обедом, и отправлялись в центр Барнард Касл.

Я же получил работу в месте под названием Уитэм-Холл, большом старинном здании на Хайт-стрит. Смотритель давал мне различные задания вроде расстановки столов для чайных вечеринок. Кроме того, там находилось кафе.

В свое первое рабочее утро я взял пакет с обедом у Ли Оуэнса, который работал на кухне. Несколько лет он хулиганил за «Боро», поэтому мы нормально ладили. Я вышел из ворот тюрьмы в 8.30 и преодолел пешком небольшое расстояние до Барнард Касла. Мною овладело очень странное чувство. Я оказался на свободе, но радости вскоре поубавилось, когда стало понятно, что я должен вернуться к пяти часам. По утрам я выходил из ворот тюрьмы вместе с парнями, чьи сроки подошли к концу.

Так как у них при себе всегда были деньги, я просил их подкинуть мне пару фунтов на покупку необходимого в городе. Большинство парней говорило: «Без проблем» — и с готовностью делилось со мной наличностью.