И вдруг Патрик Огилви… Он так разволновал ее. Пытаясь понять ее состояние, он задавал ей вопросы, на которые она не хотела отвечать. Он держал ее на руках, когда она упала в обморок. А потом этот случай с медальоном… Его глаза были такими быстрыми и проницательными, что, казалось, он видит ее насквозь.

Он рассердил, испугал, обеспокоил ее, но за каких-то полчаса стал намного ближе, чем кто-либо еще за последние два года.

На следующий день девушка отправилась в палаццо раньше, чем обычно. Если Патрик и приходил, то не обнаружил ее дома.

Антония была очень занята весь день, сортируя содержание большого сундука, в котором лежали разные предметы: несколько очень ценных книг, набор китайских тарелок восемнадцатого столетия, старые пластинки, портфель анатомических рисунков лошадей, собак и других животных, относящийся к викторианской эпохе, деловые бумаги и письма.

Пэтси Девон ненадолго заглянула в комнату. Ей было за сорок, она была очень стройной, беспрестанно сидела на диете, у нее были светло-голубые глаза и светлые волосы. Выглядела миссис Девон гораздо моложе своих лет и одевалась безукоризненно. На ней был шелковый голубой костюм, жакет как бы струился поверх брюк, которые раздувались на бедрах и были завязаны на щиколотках.

— Понятия не имею, откуда это все, — сказала она, всматриваясь в груду предметов, разложенных Антонией на столе. — Где сундук, в котором все это было?

Миссис Девон осмотрела его, увидела этикетку, оторванную с одной стороны.

— Я думаю, мы купили это на аукционе в Париже. Да, вот адрес на французском. Он любил блошиный рынок в Париже и никогда не мог устоять перед тем, чтобы не покопаться на прилавках и не купить какого-либо старья. Есть здесь что-либо ценное?

— Я думаю, что самое ценное — эти старые пластинки. Они очень редкие, и я не могу проиграть их, поскольку нужен подходящий аппарат. Но если это какие-либо знаменитые записи, они могут стоить очень дорого. Мы дадим их оценить эксперту.

— Как вы во всем этом разбираетесь? — спросила Пэтси, взяв одну из пластинок и с любопытством покрутив ее в руках. — Я бы и не догадалась, что они вообще представляют какую-то ценность.

Пэтси была четвертой женой Гэса Девона, намного моложе своего мужа, которому было шестьдесят, когда он женился на ней. Гэс коллекционировал женщин, как коллекционировал предметы искусства. Никто из его предыдущих жен не сохранял долго этот статус — он быстро терял к ним интерес, но брак с Пэтси продолжался почти двадцать лет вплоть до его смерти. И хотя Антония не знала мистера Девона, она могла понять, почему Пэтси удалось удерживать его дольше, чем другим. Она была живой, добросердечной, дружелюбной женщиной, и Антония очень любила ее. Что касается Сая, Пэтси была ему как сестра и одобрила вхождение Антонии в их семью.

— Ну, разбирайтесь с этим, милочка. — Пэтси широко улыбнулась ей. — Я отправлюсь на ланч с Эми Пэтерсон, увидимся позже.

Второй завтрак Антонии стоял на подносе в уголке комнаты. Еда была простой: дыня, паста с беконом и грибной соус. Позднее Лусия зашла за подносом и замешкалась, осматривая то, чем занималась девушка.

— Какого хлама накупил тот мужчина! Я бы выбросила все это вон.

— Тогда бы вы выбросили крупную сумму денег, — сказала ей Антония и была удивлена быстрым, проницательным взглядом, который на нее бросили.

— Это что, действительно ценно? Весь этот пыльный старый хлам?

— То, что вы видите на столе, стоит по меньшей мере тысячи, — заверила ее Антония, и Лусия не смогла скрыть своего удивления.

— С ума сойти.

Она подхватила поднос, посмотрев на пасту.

— Вы даже не прикоснулись к ней.

— Напротив, она очень вкусная, — заверила ее Антония. — Но тут было слишком много для меня.

— Вы едите меньше мышки! Неудивительно, что вы такая бледная и худая. Не могу понять, что мистер Сай нашел в вас. Ему нужна была румяная пышная красавица, а не мертвенно-бледная малышка вроде вас.

Лусия была не только горничной миссис Девон. Она управляла домом железной рукой. Было еще несколько служанок, которые убирались и готовили. Лусия отдавала им приказы и не спускала с них глаз, как, впрочем, и с Антонии. Она считала, что у нее есть право обсуждать все, что происходило в семье Девонов.

Антония не возразила. Лусия удовлетворенно улыбнулась и зашагала из комнаты. Девушка продолжила свою работу, чувствуя себя странно смущенной и желая, чтобы Сай позвонил ей. Он заставлял ее чувствовать себя в безопасности.

В безопасности… Ее улыбка исчезла, лицо замерло и побледнело. Патрик Огилви почти доказал ей, что ее так называемая безопасность фальшива и нереальна.

А собственно, почему? Она никогда ни с кем до этого не чувствовала ничего подобного. Ее родители всегда исключали дочь из своей жизни. С детства она была обделена лаской, вниманием и заботой. Она была счастлива только с дядей Аликсом и Сьюзен Джейн, которые создавали ей иллюзию спокойной семейной жизни.

Ей было очень хорошо той ночью на вилле в Бордиджьере. На вечеринке было много ее ровесников. Она весело проводила время, танцевала, болтала, слушала музыку и затем увидела стоявшего неподалеку Патрика Огилви, который пристально смотрел на нее.

Ее сердце перестало биться. Девушка онемела, оглохла, ослепла ко всему, что окружало ее в тот момент, и пристально посмотрела на него в ответ.

Он был самым волнующим мужчиной, которого она когда-либо видела, — высокий, стройный, с золотистой загорелой кожей, выразительными голубыми глазами и светло-каштановыми волосами, которые вились у него на висках. Она не могла отвести от него взгляда, задыхаясь от того, что он смотрел на нее. Она была полна любопытства.

Он актер? Судя по его внешнему виду, он вполне мог им быть. Какая жалость, что он намного старше. Ему, должно быть, лет тридцать или около того, решила она. С ним не так легко общаться, как с теми мальчиками, с которыми она танцевала. Было видно, что он сердит, потому что его глаза иногда как-то странно темнели. Она ждала, что он отвернется и будет смотреть на других девушек, но он не отворачивался. И продолжал смотреть на нее так пристально, что она почувствовала, как мурашки побежали по ее телу.

Он не может на самом деле заинтересоваться ею, недоверчиво подумала она. Или может?..

Она начала робко улыбаться, и затем его лицо изменилось, рот искривился, он нахмурился, отвернулся, осушил стакан красного вина, который держал в руках, и поставил его на ближайший стол. Во всем его теле чувствовалось напряжение и беспокойство.

Антония вспомнила теперь, как оборвалось ее сердце. Он отвернулся… Он уйдет или пригласит танцевать кого-то другого. Но почему он смотрел на нее так внимательно, а потом потерял к ней интерес? Может быть, он решил, что она слишком молода? В конце концов, между ними большая разница в возрасте. Может быть, он робок и ему неловко пригласить ее танцевать, или боится, что она откажет ему?