— Но вам не пережить двенадцать скандалов! Кто угодно мог увидеть вас! — Герцог услышал в своем голосе раздражение и возненавидел себя за это.

Джулиана звонко рассмеялась, и ее смех эхом прокатился по затененной дорожке.

— Если бы я не обнаружил вас, вы могли бы наткнуться… на грабителей.

— Так рано?

— Для них это, возможно, поздно.

Она медленно покачала головой и шагнула к нему.

— Вы же последовали за мной, чтобы защитить…

— Но вы-то не знали, что я это сделаю. — Он и сам не понимал, отчего все происходившее так его беспокоило. Однако же беспокоило…

Она приблизилась к нему еще на шаг, и Саймона тут же затопил ее запах.

— Я знала, что вы поскакали за мной.

— Почему?

— Потому что вам этого хотелось.

Сейчас она была так близко, что он мог бы до нее дотронуться. И Саймон сжал кулаки, пытаясь избавиться от жгучего желания протянуть к ней руку и сказать, что она права.

— Вы ошибаетесь. Я поскакал за вами, чтобы избавить от возможных неприятностей.

Она посмотрела на него своими чудесными глазами, и ее чувственные губы дрогнули в улыбке.

— Да-да, я поскакал за вами только потому, что ваша импульсивность представляет опасность для вас самой и для окружающих.

— Вы уверены?

Нить разговора начинала ускользать от него.

— Разумеется, уверен, — отрезал герцог, лихорадочно пытаясь отыскать доказательство. — У меня нет времени на ваши игры, мисс Фиори. Сегодня я встречаюсь с отцом леди Пенелопы.

Ее взгляд на миг скользнул в сторону.

— Тогда вам лучше ехать. Не хотите же вы пропустить такую важную встречу?

Он прочел в ее глазах вызов и сказал себе: «Уходи же».

И он действительно хотел уйти. Во всяком случае, собирался.

Но случилось так, что длинная черная прядь выскользнула из-под капюшона Джулианы, и он инстинктивно протянул к ней руку. Ему следовало просто убрать прядь с ее лица — нет-нет, не следовало вообще дотрагиваться до нее! — но все же он не смог удержаться и намотал прядь на палец.

Дыхание девушки участилось, и взгляд Саймона упал на ее вздымающуюся под курткой грудь. Вид мужской одежды должен был бы возродить его негодование, однако еще больше возбудил. Сейчас всего лишь несколько пуговиц удерживали его — несколько пуговиц, с которыми легко можно было бы справиться, оставив ее в одной полотняной рубашке. А потом он мог бы вытащить ее из бриджей и…

Тут он заглянул ей в лицо и замер на мгновение. С лица ее бесследно исчезли вызов и самодовольство, сменившись чувством, тотчас узнаваемым, — неприкрытым желанием.

И Саймон вдруг понял, что может вновь овладеть ситуацией. Усмехнувшись, он произнес:

— Думаю, вы хотели, чтобы я последовал за вами.

— Я… — Она осеклась, и он почувствовал головокружительный триумф охотника, заметившего добычу. — Мне было все равно.

— Лгунья. — Он потянул за локон, привлекая ее к себе.

Она тотчас приоткрыла губы и тихонько вздохнула. И когда он увидел эти чуть приоткрытые сочные губы, призывающие его, то не сопротивлялся. Даже и не пытался.

«У нее вкус весны», — промелькнуло у него, когда он прильнул губами к губам девушки. Взяв ее лицо в ладони, Саймон привлек ее еще ближе, прижимая к себе, и она с готовностью прильнула к нему и ответила на его поцелуй. А потом она медленно провела ладонями по его плечам и наконец обвила руками шею Саймона. Пальцы ее тотчас зарылись в волосы у него на затылке, и она еще крепче прижалась грудью к его груди. «Какое удовольствие!» — мысленно воскликнул Саймон. Взяв девушку за бедра, он прижал ее к своей пульсирующей плоти:

С тихим стоном он прервал поцелуй, когда она шевельнула бедрами, — эти ее движения возбудили его до крайности.

— Вы колдунья… — пробормотал герцог. В эту минуту он был невинным юношей, волочившимся за первой юбкой. Желание, возбуждение… и что-то еще, гораздо более глубокое, бурлили в его груди, вызывая смятение чувств и ощущений.

Ему ужасно хотелось раздеть ее и уложить на траву прямо здесь, у тропинки, в центре Гайд-парка. И наплевать, если их кто-нибудь увидит!

Он легонько прикусил мочку ее ушка, и она тихо прошептала:

— О, Саймон…

Звуки его имени, прозвучавшие в рассветной тишине, вернули герцога к реальности. Он резко отстранился от девушки — будто обжегся — и отступил на шаг, тяжело дыша.

Джулиана взглянула на него в замешательстве и покачнулась, так внезапно лишившись опоры. Саймон схватил ее за руку, чтобы поддержать. Восстановив равновесие, она тут же высвободила свою руку и сделала шаг назад. Затем отвернулась и направилась к своей лошади, по-прежнему стоявшей посреди дорожки. С необычайной легкостью забравшись в седло, она взглянула на него сверху вниз — взглянула с благосклонностью королевы.

«Мне следует извиниться, — подумал Саймон. — Ведь я целовал ее посреди Гайд-парка. И если бы кто-нибудь наткнулся на нас…»

Прервав его мысли, девушка проговорила:

— Похоже, вы не так уж невосприимчивы к страсти, ваша светлость.

Щелкнув поводьями, Джулиана сорвалась с места и унеслась, скрылась из виду. И только стук копыт свидетельствовал о том, что она совсем недавно находилась на этой дорожке.

Никогда не знаешь, где могут притаиться грабители. Истинные леди никогда не выходят из дома без сопровождения.

«Трактат о правилах поведения истинных леди»

Даже удивительно, какие решения можно принять над все еще дымящимся ружьем.

«Бульварный листок». Октябрь 1823 года

Маркиз Нидэм тщательно прицелился в красную куропатку и нажал на спусковой крючок своего ружья. Выстрел прозвучал громко и сердито в полуденном воздухе.

— Проклятие! Промахнулся!

Саймон воздержался от напоминания о том, что маркиз промахнулся все пять раз, что стрелял после того, как предложил поговорить вне дома «как мужчины».

Тучный маркиз прицелился и сделал еще один выстрел. Саймон же в раздражении нахмурился. Ведь никто не охотится среди дня! И конечно же, не следовало такому плохому стрелку заниматься дневной охотой.

— Вот дьявольщина! — воскликнул Нидэм. — Еще один промах!

А Саймон уже начал опасаться за свое здоровье. Да, конечно, если человеку хочется стрелять в саду своего обширного имения на берегу Темзы — это его дело. Но находиться рядом с таким стрелком было опасно.

К счастью, маркиз наконец-то передал ружье стоявшему рядом слуге и, заложив руки за спину, зашагал по длинной извилистой тропинке в сторону от дома.