Гаррет отрывисто рассмеялся. Оторвав кусочек мяса с куриной ножки, он предложил Кейт:

— На, ешь.

— Тебе так не терпится меня накормить?

Неужели это настолько очевидно?

— Я… В общем, да.

— Но почему? — Кейт взяла мясо, положила в рот и принялась жевать, ожидая ответа.

— Мне просто нравится эта идея. — Гаррет пожал плечами. — Возможно, она нравится дикарю во мне.

В ее глазах блеснули смешинки. Она поднесла бокал к губам и посмотрела на Гаррета поверх него. Пригубила вино, опустила бокал.

— Я и сама могу поесть.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил он. — Но будь любезна, сделай мне одолжение.

— Только если ты тоже поешь. — Она улыбнулась. — Чтобы поддерживать такую форму, как у тебя, очень важно правильно питаться.

Он откусил большущий кусок мяса от куриной ноги и демонстративно прожевал его и проглотил. Потом отщипнул небольшой кусочек белого мяса.

— Открой рот. — Он поднес мясо к ее губам.

Не сводя с него глаз, Кейт взяла у него мясо и, положив в рот, облизнула губы розовым язычком.

Гаррет наблюдал за тем, как она жует и глотает.

А потом она вдруг передвинула блюдо так, чтобы оно оказалось от него вне досягаемости.

— Если ты кормишь меня, я кормлю тебя.

Она отщипнула кусочек мяса, истекающий соками, и поднесла к его рту. Он обхватил рукой ее запястье и взял лакомство губами, а потом, не сводя с Кейт глаз, слизнул сок с кончиков ее пальцев.

Они наслаждались моментом. Гаррет с огромным удовольствием наблюдал за тем, как Кейт ест. Болтая ни о чем, они ели и пили до тех пор, пока солнце не скрылось за верхушками деревьев.

Кейт отставила в сторону бокал и, расслабленно потянувшись, улыбнулась.

— Знаешь, — небрежно начала она, — я когда-то пообещала себе, что ни за что не отдамся мужчине до свадьбы. Ну может быть, позволю поцелуй из любопытства, но не более того.

— Мудрое решение, — сказал Гаррет с серьезным видом.

Кейт улыбнулась:

— Уже во второй раз за день меня называют мудрой. С ума сойти!

— Кто угодно скажет, что решение женщины хранить девственность — мудрое решение.

Кейт откинулась назад, опираясь на руки, и Гаррет сделал вид, что не заметил, как этот жест подчеркнул округлость ее груди.

Глотнув вина, она сказала:

— Дело не только в девственности. Я хотела сберечь свою душу. Я твердо вознамерилась сохранить то, что для меня дороже всего. — Она взглянула на него. — Но вчера все изменилось. После того, как я встретила тебя.

— Не позволяй одной короткой встрече повлиять на твои принципы. Ты совсем меня не знаешь.

— Знаю.

— Нет, не знаешь.

Кейт нахмурилась:

— Нет, знаю, правда. Внутри меня что-то изменилось, когда мы с тобой познакомились. У меня чувство, будто мы знаем друг друга уже очень давно.

Ему ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть. Он не мог отрицать того, что испытывает к ней такие же чувства. — И теперь я знаю, чего хочу. — Она густо покраснела, наклонилась вперед и, двумя руками обхватив бокал, стала внимательно изучать его содержимое. — Я хочу тебя. Все мысли о том, чтобы что-то там хранить, улетучились. Я чувствую себя так, словно мне уже нечего больше беречь. — Она нахмурилась еще сильнее и смущенно покачала головой: — Такое странное желание… Как голод.

Голод. Да, подходящее слово. Не думал он, что ему еще доведется испытать эти чувства.

Гаррет напрягся. Его захлестнуло страстное желание овладеть Кейт тут же на одеяле. Он прикрыл глаза, чтобы отогнать наваждение. Более-менее совладав с собой, он глубоко вдохнул и открыл глаза.

— Прости, Кейт. Этого не будет. Не может быть.

Она снова пригубила вино и посмотрела на него поверх бокала:

— Но ты хотя бы поцелуешь меня… еще раз?

— На это я согласен. Но не больше. Это было бы несправедливо по отношению к тебе.

— Почему?

— Потому что… Кейт, посмотри на меня. — Гаррет забрал у нее из рук бокал и, отставив в сторону, взял в ладони ее лицо, заставил посмотреть ему в глаза. Его пальцы касались темно каштановых волос, которые были безжалостно зачесаны назад и уложены на затылке в узел. — Я не могу здесь остаться. Мне нечего тебе предложить. Скоро я должен покинуть эти места и не могу взять тебя с собой.

— Ты… ты женат?

У него свело челюсти.

— Нет.

— Но был женат, — догадалась Кейт по его напряженному голосу.

— Да. Был.

— Прости. — Она наверняка подумала, что его жена умерла. Он не был готов ее поправить. Никому из новых знакомых он не рассказывал о разводе. И все-таки было бы святотатством позволить кому-то считать Софи мертвой.

— Все сложно, — негромко ответил Гаррет.

— Ты ее любил?

— Да.

Кажется, ей стало не по себе от его уверенного ответа.

— Ты все еще оплакиваешь ее.

— В некотором смысле. — Внутри его все сжалось до такой степени, что стало трудно дышать. — Дело не только в этом. Как я уже говорил, все сложно.

— У тебя есть дети?

— Да. Дочка.

— Уверена, она очень красивая.

Он не успел опомниться, как рука уже сама достала из нагрудного кармана крохотный портрет. Он дал его Кейт. Рамка слегка пообтрепалась, но изображение девочки с сияющими белокурыми волосами и голубыми глазами просматривалось четко.

— Я была права. — Кейт осторожно держала портрет на ладони и улыбалась. — Она очень похожа на тебя.

Софи тоже так говорила. Гаррет не сумел ответить — в горле встал ком.

— А сколько ей лет? На вид она ровесница моего брата.

— Скоро будет восемь. Портрету уже немало времени.

— Тогда она чуть старше Реджи. Прелестная. — Кейт вернула ему портрет. — Спасибо, что показал.

Гаррет пожал плечами.

— Ты ее очень любишь?

— Она моя дочь.

Она коснулась пальцем уродливого шрама у него на лбу. Немного найдется людей, которых он не испугает. И Кейт — одна из них.

— Что случилось?

— Война.

— Когда?

— Восемь лет назад. При Ватерлоо.

— Ах… — Ее глаза наполнились сочувствием. — Двое моих братьев сражались при Ватерлоо. Мы считали, что они оба погибли, но один из них, в конце концов, вернулся домой.

— Я — один из немногих счастливчиков, — тихо сказал Гаррет. — Он не стал уточнять, что ему понадобилось восемь лет, чтобы вернуться домой в Англию, а по возвращении он обнаружил, что Софи уже вышла замуж за Тристана, его двоюродного брата и наследника. Он пытался отвоевать ее обратно — и потерпел поражение.