Она отстранилась и взглянула на него. Слезы ее уже высохли, но глаза до сих пор блестели.

— Хватит молоть чепуху. — Она нетерпеливо заправила локон за ухо. — Ты сделаешь из меня самую тщеславную женщину в Англии.

— В этом я сомневаюсь.

— Я… — Она опустила глаза, потом снова посмотрела на него. — Я плакала не из-за того, о чем ты мог подумать. Я не грущу и не злюсь. Наше соглашение остается в силе, и я ничего от тебя не жду. Просто я… так благодарна за то, что ты подарил мне.

— Я тоже благодарен тебе за то, что ты мне дала, — негромко ответил Гаррет. То, что он снова чувствовал себя живым, чувствовал, что значит быть мужчиной, — это самый лучший подарок, который он мог получить в жизни.

— Представить не могу, что бы это могло быть… — Кейт глубоко вздохнула. — Но я тебе верю и буду просто радоваться тому, что сумела тебе чем-то отплатить, каким бы загадочным и неуловимым это что-то ни было.

— Хорошо. — Опершись на локоть, Гаррет взял бокал с вином и подал ей. Потом поднял свой и залпом выпил содержимое. — Скажи мне кое-что. — Он вытер рот тыльной стороной ладони, прекрасно зная, что Кейт не сочтет его невоспитанным.

Она широко улыбнулась:

— Что угодно.

Он потер подбородок:

— Ты сказала, что ты из Кенилуорта. Если это правда, то почему вчера ты ушла в том направлении? — Гаррет указал рукой на северо-восток. — Ведь Кенилуорт в другой стороне. — Он потянулся через ее голову к блюду с курицей. Нащупав его, он отщипнул кусок мяса.

— В Кенилуорте я работаю, а моя мать с младшим братом живут в Дебюсси-Мэноре.

Гаррет замер.

Кейт откинулась на спину, заложила руки за голову и небрежно продолжила:

— Каждый вечер я хожу домой, потому что мой бедный братишка постоянно болеет. Мать не хочет с ним возиться и не станет его утешать, а спит он только со мной. — Она пожала плечами. — Я люблю ходить пешком и люблю природу, а рассвет и сумерки — самое красивое время дня. Конечно, зимой ходить будет трудновато, но ведь меня к тому времени могут и рассчитать. Мой наниматель говорит, что они с женой вскоре вернутся в Лондон, а я, разумеется, с ними не поеду.

— Почему? — онемевшими губами спросил Гаррет. После смерти маркиза в Дебюсси-Мэноре почти никого не осталось. Если Кейт живет там с матерью и младшим братом, то она наверняка сестра Уильяма Фиска.

Проклятие! А ведь она даже говорила, что один из ее старших братьев погиб при Ватерлоо, а другой выжил. А он совсем потерял голову и не смог сопоставить одно с другим.

Сестра Фиска. Гаррет пожирал Кейт глазами, находя теперь неуловимое сходство между ними. Оба они темноволосые, кареглазые с широкими ртами и одинаковой формой лица. Кейт почти такого же роста, как Фиск, если не выше, и гораздо тоньше в кости.

— Я не могу уехать из-за братика, — ответила она. — Я так ему нужна… Не могу его бросить.

Черт подери, она ничего не знала ни о его вражде с Фиском, ни о том, что он собирается убить ее брата. И он не мог ей рассказать — это означало бы навсегда лишиться ее доверия, той открытости, с какой она обращалась к нему. Как он мог причинить ей боль после всего, что между ними произошло?

У него в животе все сжалось в тугой узел. Ощущая в горле ком, Гаррет спросил, сам не осознавая до конца, что говорит:

— А что ты будешь делать, когда закончишь работать в Кенилуорте?

— Думаю, какое-то время буду помогать матери в Дебюсси-Мэноре. — Она перевернулась на живот, приподнялась на локтях и отщипнула кусочек курицы. — Лорд Дебюсси умер летом, и мы пока не знаем, какие планы насчет этого поместья у нового маркиза. Но даже если он решит выгнать нас, мы не пропадем, потому что лорд Дебюсси назначил маме ренту. — Кейт отправила мясо в рот и повернулась к нему. — Скорее всего, мы переберемся в Кенилуорт и я буду искать новое место. Если леди Ребекка оставит мне хорошее рекомендательное письмо, уверена, я найду прекрасную работу. В конце концов, она же сестра герцога.

— Леди Ребекка? — Гаррет поперхнулся. Боже правый! Она не только сестра Фиска, она еще и служит у них с Ребеккой. Он сглотнул, пытаясь смягчить враз пересохшее горло.

— Да. Теоретически я ее камеристка, но хозяин нанял очень много слуг, так что мы делим обязанности между собой.

Боковым зрением Гаррет заметил, что Кейт прищурилась, пытаясь понять причину его напряжения.

— В чем дело? — шепотом спросила она. — Что-то не так? Он поставил корзину на одеяло и вытащил оттуда коробку со сладостями:

— Я принес десерт.

Кейт молчала. Он чувствовал, что она разглядывает его и решает, стоит ли спрашивать о причинах столь внезапной перемены в его поведении.

— Что за десерт? — спросила она, в конце концов, тихим голосом.

Его затопила волна облегчения. Слава Богу, Кейт почувствовала, что давить на него не надо.

— Миндальные пирожные. Хозяйка таверны сказала, что это ее конек.

Он все еще избегал ее взгляда, но почувствовал, что она колеблется.

— Никогда не пробовала, но в этих краях они довольно знамениты. Слышала, что они тают во рту, как маленькие облачка.

— Думаю, мы скоро это выясним. — Гаррет развернул одно пирожное и взглянул на Кейт: — Ты первая. Открой рот. — Он поднес пирожное к ее губам.

Она взяла лакомство губами из его пальцев — и застонала от удовольствия.

— Вкусно?

Кейт прожевала и проглотила сладость.

— О да! Невероятно вкусно. Хорошо, что ты принес только маленькую коробочку — я могла бы съесть целую тележку таких пирожных. Тем более после…

Даже в густых сумерках Гаррет видел румянец, окрасивший ее щеки. И несмотря на все, что он только что узнал, его охватило какое-то первобытное мужское удовлетворение.

Кейт села и выхватила коробку у него из рук:

— Твоя очередь. — Она развернула пирожное и поднесла к его губам. — Ну, как тебе?

— М-м-м… Восхитительно.

Они по очереди кормили друг друга, пока пирожные не закончились, а потом лежали на спине и смотрели в вечернее небо, туда, где одна за другой загорались маленькие звездочки.

В конце концов, Кейт перевела взгляд на Гаррета.

— Можно мне… — она повернулась на бок и придвинулась чуть ближе, — еще раз тебя поцеловать?

Скоро им придется расстаться. Этот поцелуй будет последним. Гаррет хотел на время забыть о Фиске. Хотел, чтобы этот поцелуй они оба запомнили навсегда. Он обнял ее за талию и притянул к себе так, что она фактически лежала на нем.

Кейт наклонилась к нему, но едва ее теплое дыхание коснулось его губ, как глаза широко распахнулись и ее моментально сдернули с него.

— Что за…

Кейт закричала. От этого громкого пронзительного крика Гаррет ощетинился, словно дикий зверь, оберегающий подругу и готовый убить любого, кто причинит ей вред. Гаррет вскочил — и увидел дубину за мгновение до того, как она обрушилась на его лоб. Почувствовал жуткую боль и в то же мгновение погрузился в пустоту.