Сейчас-то я знаю, как ошибалась. Я, мико, чьим долгом было служить Стране Тьмы, совершила тяжкое преступление, воспротивившись предначертанной мне судьбе. Я полюбила мужчину из «проклятого рода», сбежала с ним с острова и родила ребенка. Несмотря на все это госпожа не только не покарала меня, но и приблизила к себе. Благодарю тебя, госпожа, за великодушие!

2

Случилось это, когда, проснувшись от плохого предчувствия, я посмотрела на звездное небо. Где-то послышался всплеск воды — прыгнула рыба. В удивлении я обернулась и увидела, как вдалеке молния разрезала черное небо. На долю секунды стало светло: вокруг, насколько хватало глаз, плескались мерцающие волны с белыми гребнями. И хотя мы были в открытом море, меня одолело тревожное чувство, будто мы блуждаем по пустыне. Внезапно я испытала страх. Я покрепче прижала дочурку к себе, чтобы никто не смог ее отнять. Махито с удивлением посмотрел на меня:

— Что с тобой?

— Как-то неспокойно на душе, — произнесла я и неожиданно почувствовала, что мне не хватает воздуха. В недоумении я попыталась еще что-то сказать, но не смогла — что-то теплое, не иначе как руки Махито, сжимало мое горло. Сидевший позади Махито душил меня.

От боли мое сознание стало мутнеть. «Махито пытается убить меня? Разве это возможно?» Но это точно были руки моего мужа. Я сопротивлялась изо всех сил, пытаясь отцепить его пальцы от своего горла. Яёи заплакала навзрыд у меня на груди. На последнем издыхании я услышала скорбный голос Махито: «Намима, прости!»

Так я и умерла в полном, смятении. У меня не было никаких предчувствий, ничто не предвещало такого неожиданного расставания. Я слышала, как дрожал голос Махито, когда он кричал: «Прости!», я чувствовала, как на лицо мне упала слеза и как маленькие губы Яёи пытались найти мою грудь. Затем тело мое стало холодеть. Некоторое время спустя ощущения мои были еще живы, но плоть закоченела, и по мере того, как я стала разлагаться изнутри, ощущения тоже притупились.

Махито украсил мое тело перьями морских птиц и прибившимися к борту лодки бурыми водорослями, заколол волосы заколкой-шпилькой кандзаси, которую сам смастерил из рыбьих костей, и сбросил в море. Я пошла ко дну, и голова уткнулась в песок среди абсолютной тьмы. Я еще смутно что-то чувствовала, но вскоре и эти ощущения покинули меня — осталось только сознание. Рыбы понемножку отщипывали мою плоть, пока не съели почти всю. От меня сохранились только кости.

А я-то радовалась, что, не подчинившись законам острова, обрела свою настоящую судьбу. Вот только оказалось, что моя настоящая судьба — умереть молодой. Но почему Махито убил меня? Обида душила меня. Душа моя стонала от того, что этому не было разумного объяснения. Но изменить уже ничего было нельзя.

Сначала мне было очень одиноко на темном морском дне. Волны слегка поигрывали песком, в котором лежали мои останки, и мне казалось, что я слышу, как сестра Камику и мама Нисэра оплакивают меня: «Бедная, бедная Намима!» Со временем я успокоилась. Где-то в том месте, где когда-то была моя спина, я чувствовала улыбки госпожи Микура и госпожи Наминоуэ, скользящих по водной глади. И странное дело, внутри, там, где уже и тела-то не было, разливалось тепло. Я чувствовала себя счастливой. Постепенно я привыкла к происходящему.

Теперь я замечаю, что нахожусь в темноте, такой кромешной, что не вижу собственных пальцев. Я лежу навзничь на сырой земле. Открываю глаза, оглядываюсь, нет ли кого рядом. Никого. Нет и намека на Камику или мать, как это было на морском дне. Становится ужасно грустно — теперь я совсем одна. Непонятно только, почему у меня, мертвой, есть чувства? Я думала, что мое тело утонуло в море, истлело, как умершие кораллы, распалось на мелкие частички и превратилось в морской песок.

Я пытаюсь легонько коснуться своей груди, набухшей от молока, которым я смачивала губы Яёи, но тело мое, как воздух, — даже сама я не могу до себя дотронуться. Через некоторое время я встаю с земли и начинаю бесцельно слоняться кругами. С трудом понимаю, что нахожусь в туннеле. Где-то совсем вдалеке пробивается тоненький лучик света. Я иду по темной узкой тропинке ему навстречу.

Подхожу к большому валуну, закрывающему отверстие, напоминающее выход. Свет просачивается внутрь через щель в камне. Я рассматриваю свои прозрачные на свету пальцы.

— Намима, с прибытием!

Слышу за спиной скрипучий неприятный голос. Оборачиваюсь и вижу идущую мне навстречу из подземного туннеля женщину в белой одежде с длинными волосами, уложенными в высокую прическу. Не иначе как знатная особа. Ее тело излучает свет. С виду она чуть моложе моей матери, но ужасно худая и изможденная, поэтому в какие-то моменты она выглядит совсем как старуха, старше госпожи Микура. И к тому же, похоже, она не в лучшем расположении духа.

— Не удивляйся, Намима. Подойди поближе.

Я повинуюсь и, трепеща от страха, отвешиваю низкий поклон.

— Меня зовут Намима. Я прибыла с острова Морской змеи.

— Мне это известно. Ты была мико Страны Тьмы, не так ли? Я рада, что ты пришла. Раньше некому было мне прислуживать.

Голос у нее монотонный, и по нему не скажешь, что она действительно рада.

— Спасибо. Прошу прощения, но кто вы?

— Я — Идзанами, богиня Ёми-но-куни.

К сожалению, имя это мне незнакомо.

Страх от того, что предо мной не человек, не позволяет мне поднять на нее взгляд. Она представилась богиней, следовательно, она божество, но она совсем не выглядит одним из тех добрых божеств, каких я воображала себе в детстве.

— Намима, подними голову! — произносит Идзанами. Когда я, в конце концов, повинуюсь, то вижу, что она стоит совсем рядом. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Брови ее сдвинуты, выглядит она несчастной. Непонятно, то ли она сердится, то ли вот-вот расплачется. Смотришь на такое лицо, и неспокойно становится на душе. Мне людей с таким выражением лица раньше видеть не приходилось.

— Это Ёми-но-куни. Отсюда пути назад нет, — тихим голосом продолжает Идзанами.

— Ёми-но-куни — это царство мертвых?

— Верно, — отвечает Идзанами.

Так вот почему отсюда нет дороги назад. Я умерла. Махито убил меня. Я содрогаюсь, все еще чувствуя его пальцы на моем горле. И хотя я уже давно осознала, что умерла, мне кажется, что по моей щеке катятся слезы. Когда я была заперта в Амиидо, мне было ужасно страшно. Амиидо был миром мертвых в стране живых. Здесь же не было и намека на жизнь — здесь был настоящий мир мертвых.

— Вижу, ты плачешь, Намима. Да уж, здесь грустно, — в голосе Идзанами сквозит доброта. Я торопливо дотрагиваюсь прозрачными пальцами до щеки. К моему удивлению, лицо мое мокрое от слез и холодное, как лед.

— Погляди-ка сюда. Это проход Ёмоцухира. Еще совсем недавно здесь находился горный перевал, разделяющий мир земной и царство мертвых, — произносит Идзанами.

В ее тоне мне слышится такая печаль, что я поднимаю глаза. Идзанами тонкой рукой пытается заслониться от полоски света, которую я разглядывала через свои прозрачные пальцы.