— У меня тоже такое чувство, — ответила я и тут же ощутила, что тьма сгустилась — это безымянные духи окружили меня.

— Все, кого не отпускают воспоминания о живых, попадают сюда. Представляешь, сколько их, этих воспоминаний?

Ощутив смутную тревогу, я невольно попятилась назад и спросила:

— А госпожа Наминоуэ здесь?

— Нет, ее здесь нет. Она своей жизнью довольна.

Я вспомнила улыбающуюся госпожу Наминоуэ. Значит, она была довольна, что ее жизнь прервалась одновременно с жизнью госпожи Микура. А я не захотела такой судьбы.

— А госпожа Микура?

— И такой тут нет.

— А где же они?

Идзанами указала пальцем наверх.

— Может быть, прислуживают небесным богам.

Я в замешательстве посмотрела на Идзанами.

— А почему вы, богиня, не на небе, а здесь, под землей?

— Я вынуждена была стать богиней царства мертвых, — сухо ответила Идзанами.

— Почему?

— Мой муж, Идзанаги, слишком поздно пришел за мной. И к тому же нарушил обещание. Так что я, как и ты, Намима, в обиде на своего мужа.

Тут уж я окончательно запуталась. Мне ничего не было известно о том, как и почему поссорились Идзанами и Идзанаги, да и к тому же я сомневалась, что заслужила прислуживать богине. Ведь я воспротивилась своей судьбе и нарушила законы острова.

— Вы, госпожа Идзанами, сказали, что, так как я была мико ночи, то заслужила находиться здесь. Но ведь я родила ребенка, а за это лишают права быть мико.

Кончики губ у Идзанами скривились. Возможно, она смеялась надо мной.

— Именно потому, что ты родила, ты и подходишь на роль моей личной мико. Моя смерть и рождение детей тесно связаны. Я умерла от родов.

— Ах, вот как! А меня муж убил после того, как я родила ребенка.

— Жалко мне тебя, Намима. По сравнению с тобой мне еще, можно сказать, повезло. Мой муж развелся со мной после рождения детей, когда пришел встретиться со мной в царство мертвых.

Я была потрясена, что Идзанами, умершая, несомненно, много-много лет назад, посочувствовала мне. Не иначе как моя жизнь показалась ей трагичнее, чем у многих других. У меня было чувство, что я нырнула во тьму, так и не разобравшись, что случилось и почему это произошло именно со мной? И есть ли способ избавиться от этого мрака в душе?

4

День в Ёми-но-куни тянется дольше, чем в мире живых. Пока я здесь прислуживаю Идзанами, Махито, должно быть, уже состарился, а Яёи стала взрослой женщиной. Или нет? Может быть, она уже старуха? Но я точно знаю, что они либо живы, либо смерть их была счастливой. Идзанами знает все о смерти тех, кому не дано упокоиться с миром. Работа у нее такая: каждый день она определяет тысячу человек, которым предстоит умереть, и выслушивает жалобы неупокоенных душ. Вот и сегодня ее рабочий кабинет осаждает толпа мужчин и женщин с задумчивым выражением на лицах.

Идзанами, укутанная в белые одежды, почти все свое время проводит в полутемном кабинете. На огромном столе посреди комнаты лежит карта мира живых. На первый взгляд кажется, что на ней изображен огромный пруд без воды, но когда глаза привыкают к полумраку, то можно различить моря и острова, нагромождение высоких гор и длинные глубокие реки. Идзанами прохаживается вперед и назад перед картой Ямато, кропя ее черной-пречерной водой из белой прозрачной чаши. Воду эту каждое утро слуги набирают из колодца при дворце.

Кроме тех, кто умрет своей смертью от болезни, несчастного случая или просто старости, умрут еще и те, на кого попадет вода. А в Ёми-но-куни, царство мертвых, придут только те, кто не упокоился с миром. Все то время, что Идзанами решает, кому умереть, я стою рядом и недоумеваю, почему красавица богиня должна выполнять такую неприглядную работу.

Однажды капля черной воды, отскочив от верхушки горы на карте, попала мне на щеку. Вздрогнув от ледяного прикосновения, я вытерла лицо рукой.

— Госпожа, а вы заранее решаете, кому сегодня умирать?

Услышав вопрос, Идзанами повернулась ко мне.

— Да, заранее.

— А как вы решаете?

— О, это просто. Я убиваю всех женщин, с которыми был связан Идзанаги.

У меня перехватило дыхание.

— Какой ужас! Но откуда вы узнаете об этом?

— Сейчас Идзанаги принял человеческое обличие и путешествует повсюду. Мне о его местонахождении докладывают живые существа и мертвые, так что я постоянно преследую его. Этому мужчине не убежать от моей карающей руки.

— То есть вы не убиваете Идзанаги, но убиваете всех его женщин?

Идзанами рассеянно посмотрела на меня.

— Ничего не поделаешь. Он — бог, а боги бессмертны.

— Но вы-то умерли!

От моих слов лицо Идзанами помрачнело.

— Что ж с того, что богиня! Когда речь идет о смерти от родов, то тут ты такая же женщина, как и все.

Во взгляде Идзанами я увидела глубокую ненависть и смирение. Что на уме у этой женшины? Что с ней произошло? Я почувствовала, как душа моя содрогнулась. Что будет со мной, если я не смогу сопротивляться своим чувствам? Ведь я мертва, и значит, не умру еще раз. И хотя бояться мне было уже нечего, все равно стало ужасно страшно.

— Госпожа, расскажите мне, пожалуйста, вашу историю. Почему вы стали богиней Ёми-но-куни? И что вас так мучает? Очень прошу, расскажите!

Я решительно посмотрела ей прямо в глаза. Глаза у Идзанами были широко распахнуты, но, вероятно, от долгого пребывания в темноте никогда нельзя точно сказать, куда она смотрит. Было непонятно, видит она меня или нет. Как околдованная смотрела я в эти пустые глаза, пока Идзанами не заговорила.

— Наконец-то появился человек, который захотел выслушать мой рассказ. Мне бы так хотелось, поведав кому-нибудь все без утайки, избавиться от того, что терзает меня. Я ведь живу в замкнутом круге, из которого нет выхода. И круг этот — мои мысли, к которым я возвращаюсь вновь и вновь. Очутившись не по своей воле здесь, в царстве мертвых, я изо дня в день лишаю жизни тысячу человек, и на мгновение мне становится легче на душе, но потом снова вспоминаю об этом мужчине, и безысходная злоба закипает во мне, и терзает, и мучает меня. Не думаешь же ты, что это приятная работа — решать, кому умереть. На меня взвалили эти тяжелые обязанности, которым нет конца. Знаешь ли ты, Намима, какое самое неуправляемое чувство в человеке? О да, это ненависть. Если зажегся в твоей душе огонь ненависти, то не будет тебе покоя, пока не сгорит зола ненависти дотла. А вот когда она сгорит — это уже другой вопрос. Я по вине Идзанаги оказалась заключенной в этой холодной могильной яме, и пока я здесь, пламя ненависти не потухнет в моей груди. Ну что ж, поведаю тебе, как дело было. Слушай же.

5