Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Обедать будем?
– Попозже, – отказалась она. – Совсем нет аппетита.
Жена потянулась за лежащей на тумбочке книгой, он отправился на кухню.
Когда он впервые увидел Юлию, она показалась ему поразительно похожей на молодую Любу. Вообще-то, особого сходства не было, разве что обе были невысокие, светловолосые и светлоглазые. Общее было в чем-то другом, что Илья затруднился сформулировать.
Жена к сиделке отнеслась благосклонно.
– Дурочка какая-то, – улыбнулась Люба, когда они ехали домой.
– От нее большого интеллекта не требуется, – заметил тогда он. – Надо, чтобы она хорошо готовила и делала все, что Гена попросит.
Из коридора послышались шаги, Люба вошла, села за стол.
– Помнишь, Гена расследовал дела по коррупции? – жена провела пальцами по столу.
Это было давно, еще до болезни. Жене тогда очень не нравилось, что сын занялся опасным делом. Она плакала и уговаривала Гену быть осторожным.
Вообще-то, осторожности сыну было не занимать. В своих публикациях он взвешивал каждое слово и был скорее провластным журналистом, чем оппозиционным, хотя сам причислял себя к последним.
Расследования тогда ничем не завершились. Гена давал понять, что о тайных схемах ему известно многое, но публиковать ничего не стал. Люба считала такую его покладистость собственной заслугой. Ей нравилось думать, что она имеет на сына влияние.
– Почему ты спросила? – удивился Илья.
– Юля могла найти его записи.
– Ну и что?
– Она могла сунуть нос куда не надо.
– Теоретически могла, – согласился Илья. – А практически вряд ли. Ей ума не хватит разобраться в банковских схемах. И вообще… Зачем ей это? Шантажировать сильных мира сего? Как раз на то, чтобы понять, куда не нужно совать нос, ей ума должно было хватить, уверяю тебя.
– Но ведь почему-то ее убили…
– Давай обедать, – решил Илья и открыл холодильник.
Он был уверен, что жизнь кончится, когда сына не станет, но жизнь продолжалась.
Жизнь продолжалась, и они с Любой продолжали лгать друг другу.
* * *
– Ты что, Маша? – испугалась Вера. – Что случилось, Машенька?
Парень, который позвал Веру, выплыв из-за угла, снова принялся раскладывать продукты по полкам.
Вера потянула Машу в сторону.
– Что случилось, Машенька?
– Юлю убили, – прошептала Маша, косясь на парня. – Приходи в субботу на похороны. Придешь?
– О господи! – ахнула Вера и велела: – Стой здесь! Никуда не уходи!
Вера убежала, через минуту снова появилась, на ходу застегивая куртку. Оттолкнула Машину тележку и потянула Машу к выходу. На улице на секунду остановилась и помчалась к расположенному в соседнем доме кафе, таща за собой Машу.
В это кафе Маша никогда не заходила. Она вообще редко ходила в кафе, разве что с подружками на чей-нибудь день рождения.
В кафе оказалось хорошо, уютно и тихо. Вера подтолкнула Машу к ближайшему столику, подбежала к стойке, вернулась с двумя чашками кофе.
– Садись! – приказала она Маше. – Сядь, что ты стоишь!
Маша послушно опустилась на стул.
– Рассказывай!
– Ее застрелили на кладбище… У нее был гражданский муж, он умер недавно. А Юлю в среду застрелили на кладбище, где он похоронен…
Маша говорила сбивчиво, но, как ни странно, рассказала все и быстро. Может быть, потому что Вера умело задавала короткие вопросы. Маша рассказала, как Юля устроилась сиделкой к больному Геннадию, как от Геннадия ушла жена и женой стала Юля. Рассказала даже про завещание, которое исчезло. Еще рассказала про то, что собственности у Геннадия никакой не было, больших денег тоже, и завещание едва ли имеет отношение к убийству.
– Спасибо тебе, – неожиданно закончила Маша.
– За что? – опешила Юлина подруга.
– Я с тобой… – Маша замялась и виновато улыбнулась. – Вроде как не одна.
Она всегда была одна, даже с мамой. С мамой не получалось разговаривать так легко, как сейчас с Верой. Только раньше одиночество не угнетало, а сейчас мучило.
– Мы с Юлей давно разошлись, – Вера вздохнула. – Жизнь развела.
Маша понимающе кивнула.
– Ты знаешь, что Юлю в сиделки устроил мой брат?
– Нет, – удивилась Маша.
Верин брат Юра был на пару лет старше сестры. Иногда он заходил в гости к Юле вместе с Верой, помогал маме копать грядки, шутил с Машей и ужасно ей нравился.
– Помнишь моего брата?
– Помню.
– Ты ему когда-то очень нравилась.
– Да ладно! – улыбнулась Маша.
– Нет, точно нравилась. – Вера покивала. – Брат в московской управе водителем работал, начальника департамента возил. То есть начальницу. Говорил, что баба она хорошая, веселая. И между прочим, сама пробилась. Начинала секретаршей, а потом поднялась до начальника департамента. Я-то думаю, что карьеру она не просто так сделала, наверняка кому-нибудь особые услуги оказала. Ну да черт с ней. В общем, начальнице требовалась сиделка для отца, и я сказала Юре, что можно Юлю порекомендовать. Юлька тогда из больницы уволилась. Я ее понимаю, работа тяжелая. Я Юлю жалела.
У Веры работа едва ли была легче, но в том, что сестра жалела подругу, Маша сомневалась. Понимать это было грустно.
– Потом брат из управы уволился. Зарплата там не особо большая, а времени свободного совсем нет. Он в такси пошел, там работаешь, сколько хочешь, – Вера вздохнула. – Я это к тому говорю, что можно поискать через Юркину бывшую начальницу выходы на полицию. Начальница Юру помнит, он иногда ее по выходным возит.
– Не надо ничего искать, – отказалась Маша.
– Да нет, тут ты не права. Если на них надавят, толку больше будет.
– Не надо ни на кого давить. Приходи на похороны. Придешь?
– Приду, конечно. Ты сама-то как думаешь?.. Почему ее убили?
– Не знаю, – покачала головой Маша.
Вера подумала.
– Юлин муж кем был? Как она к нему попала?
– Как попала, не знаю. Через фирму, наверное. Юля в каких-то агентствах была зарегистрирована. Геннадий был журналистом. Может, ты даже о нем слышала. Геннадий Озерцов.
– Не слышала. Я телевизор не смотрю, газет не читаю, – улыбнулась Вера. – Маша…
– Что?
– Ты приходи ко мне, если захочется.