Из квартиры они вышли вместе. Он подождал, пока она сядет в такси, и пошел к своей машине. Нина проводила его глазами.

Причин для нехорошего предчувствия не было, но она едва сдержала себя, чтобы не броситься ему вслед и весь день не отходить от него дальше чем на пару метров.

От Геннадия ей часто хотелось уйти. Она уставала смотреть на бледное исхудалое лицо.

Он был прав, когда говорил, что она от него устала.

Она воспринимала это как упрек, а это было правдой.

Правда была стыдной. Хорошо, что Виктор этого не знает.

Она обманывала себя, считая, что делает для Гены все возможное. Он был ей в тягость, и за это ей нет прощения.

Такси остановилось у шлагбаума офисной стоянки. Выйдя из машины, Нина помялась и направилась не к дверям здания, а на стоянку, к своей «Хонде».

Кладбище, где похоронили Геннадия, было старым, маленьким и давно закрытым для новых захоронений. Похоронить здесь Гену удалось только потому, что на этом кладбище были похоронены его дед и бабка.

Геннадий иногда на могилу деда и бабки заглядывал. Однажды взял с собой Нину. Кажется, тогда они еще не были женаты.

Кладбище располагалось в двадцати минутах езды от центра и снаружи напоминало сквер, могилы были скрыты растущими вдоль забора кустами. Это было разумно и правильно, жильцам ближайших домов незачем ежедневно любоваться надгробиями.

Нина на кладбище чувствовала себя неуютно, торопила жениха, и вздохнула с облегчением, только когда они вышли за ворота.

С тех пор кладбище почти не изменилось, только у ворот появилась небольшая стоянка. Раньше при-ткнуть машину было большой проблемой.

Стоянка была пуста. В будний день, да еще так рано, желающих посетить кладбище не оказалось.

Нина поставила машину, посидела, глядя на распахнутую калитку кладбища. Не она одна решила так рано явиться на кладбище. К калитке подходила девушка, видеть которую Нине хотелось меньше всего.

На мгновение показалось, что она смотрит фильм ужасов. Что кто-то переместил ее в другую реальность, где от Нины ничего не зависело.

Так же было, когда она приехала сюда чуть больше недели назад. Она тогда припарковала машину и увидела идущую к калитке девушку. Юлю.

Нина сжала руль, тряхнула головой, решительно вышла из машины и быстро пошла к калитке.

Маша ее заметила. Сначала отвернулась, а потом тихо и неохотно процедила:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сухо ответила Нина.

Повернуться и уйти было глупо, идти вместе с Машей еще глупее.

– Я хочу посмотреть, где убили Юлю, – зачем-то доложила Маша.

Нина молча обошла девушку и, не оглядываясь, зашагала по знакомой дорожке.

Памятника еще не было, вместо него в землю была воткнута металлическая табличка. Зря она приехала, никакого просветления не наступило. И чувства вины не убавилось, и предчувствие чего-то нехорошего не уменьшилось.

Она постояла, глядя на табличку. С дорожки послышались тихие голоса. Нина обернулась и снова зло уставилась на табличку.

Вместе с Машей по дорожке шел парень, по виду рабочий кладбища.

Пара прошла мимо. Нина еще немного постояла, снова обернулась. Парня и Маши видно уже не было.

Нина отошла от могилы и неожиданно двинулась не к выходу, а к повороту дорожки, за которым скрылись Маша и рабочий.

За поворотом их тоже видно не было. Нина быстро прошла мимо могил, прислушалась.

Из-за поворота показались две пожилые женщины. Одна несла грабли.

Нина дошла до конца дорожки и тут у самого забора увидела стоящих рядом кладбищенского рабочего и Машу.

Парень, обернувшись, вопросительно посмотрел на Нину. Она подошла и устало спросила, кивнув на траву у забора:

– Здесь?..

Кажется, парень понял, что тетка не совсем посторонняя, потому что послушно подтвердил. Нина впервые подумала о себе – тетка, но почему-то не удивилась.

– Девушку здесь нашли. Я сам нашел. С напарником. Мы полицию вызвали, менты сказали, что она со вчерашнего дня здесь лежала. Может, и лежала, мы во все углы по сто раз на дню не заглядываем.

* * *

Сегодня занятий в университете не было, и Илья стал подыскивать повод, чтобы ненадолго уйти из дома. Продукты им давно приносила помощница, гулять ходили вместе с женой, и подходящий повод вырисовывался только один.

– Выйду минут на десять, – решил Илья. – Покурю.

– Кури на балконе, – как обычно, ответила Люба.

– Выйду. Не хочу, чтобы в квартиру дым тянуло.

– Ты нервничаешь? – вздохнула жена.

Он курил мало, как правило, только по дороге на работу и обратно. В университете он начинал чувствовать себя частью большого людского сообщества, а дома отшельником. Не таким, который добровольно ушел от мира, чтобы страдать за грехи людей или еще за что-то, положенное отшельникам, а счастливым одиночкой, поменявшим надоедливую суету на умиротворенный покой собственной квартиры.

– Не нервничаю. Так… Озадачен.

– Из-за Юли?

Илья пожал плечами.

Жена вздохнула, хотела что-то сказать, но промолчала. Как ни странно, иногда она отличалась завидной прозорливостью. Обычно ее прозорливость Илью удивляла, потому что он точно знал, что умнее жены.

Впрочем, ум – понятие относительное. Себя Илья считал умным, а под конец жизни оказался бедным, как церковная крыса. По-настоящему умный человек такого бы не допустил.

Илья оделся, спустился во двор. Чудесный октябрь стоял в этом году, теплый, мягкий. Когда-то он любил осень, в последние годы погода и смена сезонов стали ему безразличны. Разве что в дождь противно добираться до работы.

Он прошел арку, вышел на улицу. Достал телефон.

Поговорить со снохой стоило. Нужно рассказать о разговоре с полицейским. Он не воспринимал Нину как близкого человека, но и чужой не считал. Приход полицейского относился к тем новостям, которыми полагается делиться.

Нина не ответила, и это слегка озадачило. Сноха, как вся современная молодежь, с телефоном не расставалась.

Впрочем, назвать Нину молоденькой, пожалуй, было уже нельзя. Он прикинул – ей тридцать пять. Он не помнил, считал ли себя в тридцать пять молодым. Наверное, считал.

Илья закурил, снова набрал Нину. Она опять не ответила.

Неожиданно ему стало тревожно. Не потому, что он забеспокоился о Нине, после смерти сына его мало что волновало, а так, непонятно почему.

Впрочем, для тревоги повод был. Смерть Юлии была выгодна им, ему и Любе.