Гуччи было отмечено мстительным недовольством Родольфо, отца Маурицио. Тот поначалу прочил сыну брак с Мариной Пальмой, дочерью его друзей, которая потом выйдет замуж за Ставроса Ньярхоса [27]. Молодые люди встречались тайком и регулярно назначали друг другу свидания в ресторане «Санта Лючия». Это заведение, расположенное рядом с Дуомо, Миланским собором, и сейчас работает. Со дня своего открытия в 1929 году ресторан повидал множество знаменитостей, и теперь его стены увешаны их портретами.

28 октября 1972 года пара обвенчалась. Несмотря на то что Родольфо Гуччи пытался запретить этот союз и даже попросил заступничества у кардинала Джованни Коломбо, месса все же состоялась. Свадебная церемония прошла в Милане, в церкви Санта Мария делла Паче. И прошла без появления на ней клана Гуччи. Сильвана и Фернандо пригласили пятьсот человек гостей и закатили грандиозный праздник с кортежем из «Роллс-Ройсов», с лакеями во фрачных парах у выхода из церкви и с торжественным приемом в Клубе деи Джардини.

Первые годы брака прошли успешно и счастливо. Патриция и Маурицио помирились с Родольфо, который предложил сыну место в Нью-Йорке, в филиале фирмы. Его задачей стало помогать своему дяде Альдо, который занимался расширением влияния Гуччи и развитием международных связей фирмы. Патриция подарила мужу двух дочерей: в 1976 году Алессандру, названную в честь матери Маурицио, и в 1981 году – Аллегру. Случалось, что пара позволяла себе всякие излишества, в основном по инициативе Патриции Гуччи: она была без ума от бриллиантов, мехов и прочей роскоши. Супруги Гуччи часто переезжали и объехали все дома, от суперсовременных пентхаусов Нью-Йорка, расположенных на пятидесятом и шестьдесят первом этажах Олимпик-Тауэра в центре Манхэттена, на Пятой авеню, до «Синей Птицы», огромного шале из черного дерева, с голубыми ставнями в квартале Сювретта, которое состояло из трех самостоятельных зданий. Чтобы дополнить картину, а заодно и отпраздновать рождение Аллегры, Маурицио Гуччи подарил себе знаменитую «Креолку», трехмачтовую парусную яхту площадью в шестьдесят четыре квадратных метра с деревянным корпусом, у которой была репутация самой красивой в мире. Когда-то она принадлежала Ставросу Ньярхосу.

В восьмидесятые годы Маурицио все больше и больше инвестировал в семейное предприятие, которое все разрасталось и выигрывало в престиже. Патриция растила дочерей в достатке и роскоши, в которых выросла сама и которые очень ценила. «Лучше плакать в “Роллс-Ройсе”, чем быть счастливой на велосипеде», – заявила она в одном телеинтервью в 1986 году.

3

В первые дни после преступления лучшие сыскные собаки полиции Милана работали до полного изнеможения. Итальянская пресса не давала полиции покоя, и Карло Ночерино, судебный следователь, ведущий дело, требовал результатов. И быстро! Однако улик было очень мало.

«Это наемный убийца, но не могу сказать, что он умелый профессионал. Профессиональному киллеру достаточно двух выстрелов, а этот сделал много лишних. У меня мало надежд его найти, это очень трудно. Даже самые банальные детали не имеют четкого контура. Даже марку автомобиля, на котором бежал преступник, мы не можем назвать с уверенностью. Это вполне мог быть “Рено Клио”, – поделился с американским журналом Vanity Fair один из итальянских служителей закона в июле 1995 года. И тут же добавил: – Я не могу определить марку автомобиля, а без этого не могу найти того, кто нанял киллера. Все это сплошная тайна. Получается, что убийца пришел в офис пешком. Если хозяин офиса беспокоился за свою безопасность, он легко мог нанять телохранителя. Но он этого не сделал».

По мнению следователей, сначала надо было искать мотивы убийства в профессиональных делах убитого и в его финансах. Но ознакомиться с его банковскими счетами и финансовыми регистрами было сложно: последние регистры находились в Швейцарии, и Патриция Реджани, хоть и развелась с Маурицио в 1994 году, была против вмешательства итальянской следственной группы. Ее адвокат блокировал все неоднократные запросы следователей. Таким способом Патриция старалась защитить права дочерей на наследство. А заодно и свое маленькое состояние: при разводе по договору она имела право на ежегодное содержание в миллион швейцарских франков.

Тогда полицейские переключились на профессиональную деятельность Гуччи. В этом плане у Маурицио было полно идей и желаний – начать хотя бы с инвестиций в казино. 7 марта 1993 года в ходе всенародного референдума Швейцария запретила азартные игры на деньги и оставила только тринадцать казино в кантонах и в городах, популярных у туристов. Маурицио, проводивший много времени в своем роскошном шале в Сен-Морице, сразу увидел в этом инфоповоде удобный случай для финансовой операции. Он связался с подрядчиком строительной компании Гастоном Барра, который владел гостиничным комплексом «Спортинг» на роскошном лыжном курорте Гран-Монтана, чтобы построить там казино. «За несколько дней до того, как Маурицио был убит в Милане, я получил от него письмо, где он подтверждал свой план и приглашал меня приехать к нему на виллу в Сен-Мориц, чтобы в подробностях оговорить все условия и расходы», – рассказывал Гастон Барра на страницах газеты «Ла Република» 30 марта 1995 года.

Но ничего подозрительного в их переписке не было, и эта версия быстро заглохла. Затем внимание Карло Ночерино переключилось на скандального итальянского бизнесмена Дельфо Цорци. Подозревали, что он был замешан в неофашистской демонстрации на Пьяцца Фонтана в Милане в 1969 году, когда погибли шестнадцать человек и были ранены восемьдесят восемь. Цорци тогда сбежал в Японию, но теперь его имя снова всплыло в расследовании: он одолжил Маурицио около тридцати миллиардов лир в обмен на право использовать его фирменный знак на азиатских рынках. Эта мутная сделка с финансовым обеспечением, проведенная через Швейцарию, позволила Маурицио спасти дом Гуччи от разорения. Благодаря этим деньгам ему удалось поправить дела своей фирмы, перед тем как продать ее в Бахрейн. Версия о разногласиях по этой сделке тоже быстро лопнула: Цорци подтвердил Карло Ночерино, что долг был возвращен, как положено, по всем правилам.

Без одной маленькой детали – и без состояния человека, которого терзала совесть, – убийство Маурицио Гуччи, совершенное среди бела дня, несомненно, никогда не было бы раскрыто. Спустя два года с момента преступления, январским вечером 1997 года, в кабинете шефа ломбардской полиции Филиппо Нинни раздался телефонный звонок. Задыхающимся голосом, явно стараясь себя не выдать и сохранить анонимность, какой-то мужчина заявил, что ему есть что сообщить по поводу дела Гуччи, и это будет разоблачение. Незнакомец назначил встречу через полчаса возле мороженицы на площади Аспромонте.

То, что рассказал шефу полиции Габриэле Карпанезе, – так звали звонившего, – произвело эффект разорвавшейся бомбы: убийство финансировала Патриция Реджани, бывшая супруга Маурицио. Мужчину окончательно доконала совесть, и он больше не мог