– Сейчас заварю вам «Синюю звезду», любимый чай Тихона.

Моисеенко встал и пошел к шкафу, продолжая говорить:

– Некоторое время назад Ткачев попросил меня срочно приехать в музей, дескать, поговорить надо. Я не удивился, так как у общества возникли трения с одним новым членом, полагал, что председатель хочет приватно обсудить со мной создавшееся положение. Мы сели на кухне, но речь пошла об ином.

Хозяин клиники снова поставил передо мной кружку, на сей раз жидкость в ней оказалась серо-бурого цвета, и лимона не было. Я сделала вид, что невероятно увлечена беседой, поэтому не вижу чашку, и уставилась во все глаза на Моисеенко. А тот продолжал рассказ.

…Роман Наумович слегка смутился, когда понял, что приятель впервые решил поделиться с ним своей личной проблемой – Тихон Матвеевич был зол на гражданскую жену сына.

Когда Нина впервые вошла в квартиру Ткачевых, она понравилась и Тоне, и Тихону – симпатичная девятнадцатилетняя девушка, скромно одетая, без вызывающего макияжа. Но когда сели пить чай, гостья попросила:

– Положьте мне вон того тортика.

Тихон с женой сделали вид, что не заметили глагол «положьте», и начали деликатно расспрашивать ее. Услышанное их насторожило: отца нет, мать пьет, жилье – комната в коммуналке, учится на парикмахера. Ткачевы не были снобами, но Тихон – кандидат наук, преподавал в вузе, а Антонина Ивановна служила в музее и тоже имела высшее образование, являлась специалистом по реставрации рукописей. Сын их Юра поступил в Строгановку, хоть и вопреки воле родителей. И вот у них в доме появилась особа, которая говорит «положьте»!

– Мама, Нина у нас пока поживет, – заявил Юра, когда Антонина недвусмысленно намекнула, что скоро полночь. – Ей некуда идти, дома мать гудит с мужиками.

– Хорошо, – неожиданно согласился Тихон Матвеевич.

Когда парочка удалилась в спальню Юры, Тоня налетела на мужа:

– Как ты мог? Понимаешь, чем они сейчас заниматься будут?

– Ну и прекрасно, – хмыкнул Тихон. – У парня до сих пор подружки не было, ему пора мужчиной стать. Они оба совершеннолетние, пусть друг от друга удовольствие получают.

– Нам такая радость в семье не нужна! – встала на дыбы жена.

– Глупышка, – засмеялся супруг, – Юра к ней скоро интерес потеряет. То, что с дерева в руки свалилось, уже не интересно. А вот запретный плод сладок. Карательными мерами мы ничего не добьемся, Юра нас не послушает, ему женщина нужна. И хорошо, что они дома, у нас ничего плохого не случится. Хуже, если сын начнет не пойми где шататься, а там водка, сигареты, наркотики, проститутки. Дружки ему укол предложат, подцепит от шлюхи болезнь. А в собственной квартире безопасно.

Но получилось не так, как рассчитывал Тихон Матвеевич. Парочка стала жить вместе, а через два года выяснилось, что Нина всех обманула, она до сих пор несовершеннолетняя. Потом родился ребенок…

Несколько лет Ткачевы кормили нахлебников, но когда Нина опять забеременела, терпение родителей лопнуло. Ну сколько можно работать на здоровых молодых лентяев? Случилось резкое выяснение отношений, Тихон вспылил и выгнал парочку…

Доктор встал и направился к картине, висящей между книжными шкафами. Я воспользовалась тем, что он находился спиной ко мне, и опять вылила чай в цветочный горшок. Моисеенко тем временем говорил:

– Молодые повели себя отвратительно. Не стоит рассказывать, как они приезжали в дом родителей и мазали дверь их квартиры фекалиями, как звонили на работу Тихону и Антонине, жалуясь, что те жестоко обращаются с родственниками, выкинули их с маленьким ребенком на улицу. Было все, даже обращение в полицию. Но пойти на отчаянный шаг Тихона Матвеевича сподвигнул грабеж.

– Грабеж? – повторила я.

Доктор обернулся.

– Да. Накануне нашей беседы кто-то ночью влез в музей и украл самый дорогой экспонат. Тихон Матвеевич приобрел его в понедельник, а в среду раритет исчез. Сейчас…

Договорить врач не успел – дверь кабинета открылась, внутрь вбежала худенькая девочка в джинсах. Волосы она зачем-то выкрасила под седину, на носу у нее сидели большие очки в темной оправе.

– Рома, – закричала она, – где Сеня?

– Простите, пожалуйста, – забубнила появившаяся следом администратор Наталья. – Я объяснила Екатерине Андреевне, что вы заняты, но…

Моисеенко не стал злиться.

– Ничего, все в порядке. Сейчас налью Катюше чайку, она посидит в нашей гостевой, подождет, пока я завершу беседу…

– Нет! Не хочу там сидеть одна! – затопала ногами девочка и уронила очки.

Они оказались прямо у моих ног, я наклонилась, подняла их, протянула владелице и лишь тогда в деталях рассмотрела ее лицо. Екатерина давно вышла из детского возраста, седина в ее шевелюре вовсе не была делом рук колориста, а появилась вследствие возраста. Дама, похоже, справила шестидесятилетие. Просто она субтильная, невысокого роста, а ведь, как известно, маленькая собачка до старости щенок.

– Сеня так и не появился дома, а ты предлагаешь мне наливаться твоим омерзительным пойлом? – заголосила гостья. Затем показала на меня пальцем: – Пусть она подождет. К какой бабе он поехал? Немедленно говори!

Администратор хихикнула, но тут же замаскировала смешок под кашель. Моисеенко зыркнул на подчиненную, и та мигом убежала.

Роман Наумович хлопнул ладонью по столу.

– Катя, успокойся!

По моему опыту говорить «Не волнуйтесь», «Не нервничайте», «Успокойтесь» женщине, которая впала в истерику, совершенно бесполезно. Эти слова не приведут ее в чувство, наоборот, сподвигнут на новые подвиги.

Гостья подбежала к столику, схватила мою пустую кружку, изо всей силы швырнула ее на пол… И ничего! Чашка осталась целой. Екатерина, не ожидавшая такого поворота, удивилась, а Роман Наумович сказал:

– Катя, я хочу познакомить тебя с Татьяной Сергеевой, начальницей особой бригады.

Скандалистка обрушилась в кресло, перевесилась через подлокотник, дотянулась до меня и схватила за руку.

– Найдите Сеню! Он точно у бабы. Выясните, кому он с мобильного в последнее время звонил, почитайте эсэмэски. Вы же можете это сделать?

– Без крайней необходимости нет, – возразила я, вырывая свою ладонь из цепких пальцев обезумевшей от ревности дамы.

– Катя, погоди, ты же сейчас должна быть в командировке? – воскликнул Роман.

Гостья визгливо рассмеялась.

– Вот! Ну да, пресловутая мужская солидарность… Как-то раз я в два часа ночи, разыскивая изменщика, обзванивала его дружков с вопросом: «Сеня у тебя?» И что? Один ответил: «Да, но он уже спит». Второй оказался более оригинален: «Прости, я простыл, попросил Семена с собакой выйти. Когда вернется, позвонит тебе». Да, Роман, я летала в Ижевск. А ты Сене бабу нашел?