У меня есть не только номер ее телефона, но и досье на тех, с кем Лада общается. Кирилл меня не понимает, смотрит так, будто я тяжелобольной. Я и сам себя не понимаю, но откуда-то взялось это гребаное желание – контролировать ее жизнь и ее окружение. Я чуть не попросил друга установить в квартире брата камеры, но есть большая вероятность, что Ванька заметит, тогда будет полный… разрыв с братом. Пришлось свои загоны приковать цепью.

— Глеб Владимирович, к вам… — раздается из селектора.

— Милада Степановна, — подсказывает соплюха. Степановна… мля! Мне к ней так и обращаться?

— Пусть зайдет, — сказал раньше, чем за Ладой ее отчество повторила мой секретарь.

— Вызывали? — с порога. Походкой от бедра приближается к столу, застывает возле стула. Смело смотрит в глаза, даже с вызовом, подбородок вздернут. Вот как ее не наказать?

— Час назад, — возвращаю голосу холодность.

— Мой непосредственный начальник…

— Я здесь начальник. Над всеми. В том числе и над Иваном. Не устраивает? — поднимаюсь и иду к двери, пока она думает. Закрываю на ключ, брови Милады взлетают вверх.

— Зачем вы закрыли дверь? — отметил, что голос дрогнул, хотя продолжает смотреть на меня с вызовом.

— Чтобы твой рыцарь не ворвался тебя спасать, — в два шага оказываюсь возле нее. Выдергиваю из кресла, прижимаю к себе. — Ты ведь понимаешь, что твоя одежда – вызов?

— Вы взрослый мужчина, и вид голых ног не должен превращать вас в насильника.

— Превращает, Милада. Ты же чувствуешь? — упираюсь своим стояком в ее живот. По ее телу проходит легкая дрожь, что не остается незамеченным. Одна рука фиксирует затылок, вторая ползет под короткую юбку, сжимая упругую половинку. — Ты заслуживаешь наказания за свое поведение.

— Нет, — пытается упереться мне ладошками в грудь, но между нами не то расстояние, чтобы маневр удался. Я пьянею от ее запаха, от того, что она в моих руках, сопротивляется, чем неимоверно заводит.

— Продолжай нарушать мои правила, я получу наслаждение, а ты – наказание, — впиваюсь в ее губы, тяну за волосы до боли, ее вскрик тонет у меня во рту. Языком врываюсь в сладкий плен.

Напоминаю себе, что просто хотел ее наказать, но доводы разума стекли в штаны. Не получается от нее оторваться, дорвался, как пацан до первой бабы. Она отвечает, но пытается погасить мой напор. Мы просто воюем у нее во рту. Лада заводится и кусает меня за губу, прокусывает до крови. Срывает тормоза. Подхватываю под ягодицы и усаживаю ее на край стола.

— Обхвати меня ногами, — мне хочется оказаться между ее бедер, почувствовать жар ее лона.

— Я думаю, вы меня достаточно наказали, — отвечает совершенно спокойно, в то время как я схожу по ней с ума. Это отрезвляет и бесит до невозможности. — Мой гардероб сплошь короткие платья и юбки, если вы на каждый мой наряд будете так реагировать, это закончится заявлением в полицию о харрасменте, — я вижу, как учащенно бьется жилка на ее шее, как поднимается и опускается ее грудь.

— Когда будешь писать заявление, не забудь упомянуть, что текла подо мной, потому что ты сейчас возбуждена. Твои соски торчат, а здесь… — я просовываю руку между ее ног и тру тонкую полоску трусов, — ты мокрая.

Мне стоит больших трудов убрать руку и отступить, когда хочется опрокинуть ее на стол, отодвинуть эту полоску и трахать, пока она не потеряет голос.

— Можешь идти, — киваю на дверь и возвращаюсь в свое кресло. — Но не забывай: на каждую провокацию последует реакция…

Глава 13

Милада

Тряхануло меня в кабинете Глеба не по-детски. С парнями я целовалась и не раз, хотела найти того, с кем случится мое грехопадение. Ну, чтобы ноги слабели, в животе бабочки и вся прочая лабудень, после которой ты не помнишь, как ты потеряла не только трусики, но и девственность. Не случалось со мной такого, поэтому поползновения к своим стратегическим местечкам я жестко обрывала. Не смог заставить поцелуем потерять голову, справляйся сам со своим дискомфортом в штанах.

Глеб – козел и гад – сумел одним своим похабнейшим поцелуем сделать так, что я на нетвердых ногах ковыляла в уборную, чтобы привести себя в порядок. Остудить пылающие припухшие губы, которые весь день будут напоминать, как он целовал меня в кабинете.

Не будь он Глебом Тихомировым, я бы даже загорелась идеей потерять с ним девственность. Если даже и не поднимет до каких-то немыслимых высот в первый раз, то точно не разочарует. Он точно знает, что нужно делать с женским телом, чтобы оно пылало, желало и просило продолжения.

Закрыв дверь в уборную, взглянула на себя в зеркало – картина маслом: глаза блестят, волосы растрепаны, вся раскрасневшаяся, губы припухли и покраснели, словно их в трубу пылесоса засасывало. Холодная вода не сняла полностью отек и не убрала покраснение, но задерживаться дольше в уборной не было смысла. Тем более кто-то уже дергал за ручку.

Закусив губы, я дошла до кабинета Вани, парни работали, лишь Артем поднял взгляд и улыбнулся. Нажав на ручку двери, тихонько толкнула створку и застыла.

— Почему не предупредил, что возвращаешься? — тихий женский голос.

— Ты не рада, Соня?

Ох ты ж… Та самая Соня, которую любит Ваня.

— Рада, очень рада, ты же знаешь, но нам будет сложно.

Я поступала очень некрасиво, но заставить себя отойти от двери не могла. Мне эта девушка не нравилась. Хотя я ее ни разу не видела. Можно не опасаться, что Ванька заметит мои припухшие губы, сейчас ему не до них. Не дожидаясь, когда ребят заинтересует мое поведение, я открыла дверь и вошла в кабинет.

— Ой, — изобразила удивление.

Они стояли рядом, руки с груди друга та не успела вовремя убрать, поэтому и нервничала. Вот так бывает, когда на двух стульях пытаешься усидеть.

— Вань, я мешаю? — при этом рассматривала «Великую Ванькину Любовь». Что в ней нашел друг? Смазливая кукольная мордашка, бровки домиком, губки бантиком, глазюки большие голубые, нос чуть вздернут, голос приторно-сладкий. Была бы мужиком, у меня бы на нее не встал.

— Нет, Лада. Заходи. Познакомься, это Соня. Соня, эта Милада, — я отметила, что статусом подруги меня не