— Прочти его, Лоренс. — Голос Трентона прозвучал, словно смертный приговор, а сердце с торжеством забилось, когда его жесткие пальцы ощутили, как кровь Бакстера побежала быстрее, а пульс участился.

— Очень хорошо. — Крофтон выпрямился. — «Ее величество, королева Виктория, милостью Божьей королева Объединенного королевства Великобритании и Ирландии, защитница веры, императрица Индии желает и повелевает леди Ариане Колдуэлл вступить в брак с его светлостью Трентоном Николасом Кингсли, седьмым герцогом Броддингтоном, в пятый день августа 1873 года, церемония должна обязательно произойти в назначенный час…»

— Нет!

Протестующий крик донесся со стороны лестницы, где на полпути к холлу застыла от негодования Ариана. Ухватившись за перила, она отбросила поддерживающую ее руку Терезы и, пытаясь обрести самообладание, вглядывалась в лица собравшихся внизу.

Минуту никто не двигался и не говорил, недоверчивость вступила в схватку с яростью и решимостью.

Трентон отреагировал первым. Он подошел к подножию лестницы и обратился к Ариане в деловом тоне:

— Вы явно слышали указ королевы. Это избавит меня от беспокойства повторять его.

— Я… не сделаю… этого, — Ариана, задыхаясь, с трудом выговаривала каждое слово, спускаясь до тех пор, пока не оказалась глаза в глаза со своим врагом, в трех шагах от него.

Трентон демонстративно окинул ее оценивающим взглядом. Ничто не укрылось от его внимательных синих глаз. Затем на его губах появилась способная довести до бешенства улыбка.

— Этого?

— Не выйду за вас, — уточнила она ледяным шепотом.

— Выйдешь, туманный ангел, — возразил он, сжал ее локоть и заставил подойти поближе. Не отводя взора от ее глаз, он протянул руку к Крофтону. — Дай мне указ.

Поверенный подошел и поспешно вложил документ в протянутую руку Трентона. Не мигая, Трентон протянул лист Ариане:

— Прочти его сама.

Ариана схватила бумагу и бегло просмотрела содержание, щеки ее вспыхнули.

— Но почему? — с возмущением спросила она, возвращая бумагу Трентону.

— У меня есть на то свои соображения. Но подпись принадлежит нашей королеве. Ты осмелишься не повиноваться ее приказу?

— Бакстер прав… Вы ублюдок, — прерывающимся голосом тихо сказала Ариана. Трентон сжал зубы:

— Тогда пятого августа ты станешь женой ублюдка.

— Пожалуйста… не делайте этого. — Она попыталась в последний раз упросить переменить решение.

Что-то промелькнуло в его глазах, какой-то проблеск сочувствия и ранимости… затем исчезло.

— До пятого августа, туманный ангел, — повторил он, отступая, — после этого ты будешь принадлежать мне.

— Бакстер?

Ариана повернула голову и умоляюще посмотрела на брата, удивляясь, почему он до сих пор хранит такое мертвое молчание.

Мысли Бакстера все еще путались.

Ариана… выйдет замуж за Кингсли? Так вот в чем заключается месть этого негодяя? Лишить Бакстера его единственной оставшейся в живых сестры и заставить ее стать миссис Трентон Кингсли?

Бакстер закрыл глаза. Эта мысль казалась отвратительной, невыносимой. Если он подчинится приказу королевы, Ариана будет принадлежать его самому презренному врагу, ублюдку, проклятию его жизни, отнявшему у него все.

Но он самый богатый человек в Суссексшире.

Мысли Бакстера зашли в тупик — жадность заговорила в нем. Все смешалось у него в голове. Гордость сражалась с алчностью, самоуважение с корыстолюбием. Может быть, стоит пожертвовать гордостью? Если они с Арианой найдут способ перехитрить эту злобную змею, не сможет ли Бакстер сохранить свое достоинство и завладеть состоянием Кингсли? Не будет ли это высшей формой мести?

Бакстер почувствовал угрызения совести. Это же была жизнь Арианы, а он пытался играть ею. Неужели она не имела права на нечто лучшее, чем беспросветная жизнь с мужем, который ее презирал?

Нет, поправил он себя, не Ариану презирал Кингсли, а его. И Бакстер знал Трентона достаточно хорошо, чтобы понимать — каков бы он ни был, но невинную девушку он не обидит.

А что касается Арианы, ну что ж, она все преодолеет. Несмотря на свою хрупкость, его сестра была жизнеспособной. Она сможет выдержать жизнь с Трентоном Кингсли… особенно если сумеет воспользоваться его огромным состоянием.

И поделиться богатством со своим братом.

— Покажи мне указ, — услышал Бакстер свои слова.

Трентон сдержанно протянул руку, явно не желая делать ни шага по направлению к Бакстеру.

Проигнорировав оскорбление, Бакстер подошел и схватил бумагу, размышляя о том, как Трентону удалось добиться содействия ее величества. Несмотря на свою привязанность к семье Кингсли, Виктория никогда не вмешивалась и не действовала в их интересах. По крайней мере до этого времени.

Бакстер с подозрением изучал документ, чтобы убедиться в его подлинности. Достоверность указа сомнения не вызывала, подпись принадлежала королеве.

Бакстер обратил полный сочувствия взгляд на Ариану.

— Мне очень жаль, эльф. — Он поморщился при виде страдания на ее лице. — Я ничего не могу поделать.

Не обращая внимания на торжествующую улыбку Трентона, он напомнил себе, что победа того — явление временное.

Глаза Арианы наполнились слезами.

— Это варварство!

— Миледи. — Никем не замеченная Тереза спустилась по лестнице. Она ласково взяла Ариану за руку. — Вы переутомлены. Пойдемте. Я провожу вас в вашу комнату.

— Решено, — подвел итог Трентон. В его глазах светилось удовлетворение. — Свадьба состоится пятого августа. Прием будет устроен в Броддингтоне. Сотни гостей придут, чтобы посмотреть, как младшая сестра виконта Уиншэма станет герцогиней Броддингтон.

Ариана смотрела на него, оцепенев от гнева и потрясения.

— Я ненавижу вас, — зло прошептала она. Его губы искривила циничная усмешка.

— Разве, туманный ангел? Что ж, я с нетерпением жду, чтобы убедиться, насколько сильно.

Ариана совершенно измучилась. Она села и, прищурившись, посмотрела на маленькие часы в оправе из орехового дерева на ночном столике. Три часа… Более двух часов прошло с тех пор, как она скрылась в убежище своей кровати с пологом. Слезы ее давно высохли, горе переросло в отчаяние. Она должна пережить свою беду в одиночестве.

Впервые в жизни Ариана отказалась от общества и утешений Терезы, отпустив ее. Охваченная душевным волнением, она бросилась на постель, неистово рыдая в подушку. Потрясение, гнев, боль, унижение — все переживания, все случившееся, все оправдавшиеся ее предчувствия стремительно нахлынули на нее. Она плакала из-за того, что чье-то стремление к возмездию решило ее судьбу, из-за своей беспомощности и невозможности что-либо изменить, из-за равнодушия Бакстера к ее участи. Слезы душили ее, и сильнее всего из-за того, в чем она боялась признаться даже самой себе.