class="p1">Стало известно, что молодых солдат, в основном евреев из Германии, набирали в учебку в Форт-Ричи на западе Мэриленда. Их готовили к участию в высадке (которая, как все знали, скоро должна была произойти), чтобы использовать для допросов немецких пленных и установления контактов с партизанами. Блюм уже подал рапорт о переводе, но пока что ему приходилось просиживать тут в подвале, оттачивая навыки, которым он был обучен в детстве. Перевести и проштамповать документы и передать их дальше по инстанции. Там, в Европе, он хотя бы мог отплатить за смерть родных. Он ни на один день не мог отделаться от мысли, что он сам уехал, а его близкие остались и погибли. Пока война не кончилась, Блюм хотел успеть сделать нечто существенное, хотел отомстить. Иначе до конца жизни его так и будут преследовать образы погибшей семьи. Он все надоедал начальству с просьбами, пока ему наконец не ответили, что его рапорт находится на рассмотрении. Решение будет со дня на день.

Но в то утро…

Он сложил снимки ракетных обломков в конверт, пометил как «важное» и отправил начальству. Вниманию капитана Грира. В душе он гордился тем, что именно его соотечественники-поляки, рискуя жизнью, обнаружили и добыли обломки ракет. Он был уверен, что знающие люди «частым гребнем» пройдутся по этим трофеям. И он начал просматривать остальные донесения. Из Пилявы, Лодзи. Передвижения войск на украинской границе. Подрыв моста через Буг, блокировавший отход немцев. Пожары в Варшаве. Понадобилось время, чтобы поляки наконец собрались и оказали сопротивление врагу.

Он вспомнил тот день, когда родители провожали его в долгий путь.

— Я не хочу уезжать, — повторял он. — Я нужен вам здесь. Кто же позаботится о вас?

— Господь позаботится, — отвечал его нерелигиозный отец. — Господь всегда приглядывает за правильными людьми, — и он подмигнул сыну с видом заговорщика. — Особенно если они носят правильные шляпы.

Отец снял шляпу, которую носил еще дед, и надел ее на Нагана, стряхнув с фетра пылинки и поправив ее, чтобы правильно сидела. Отец всегда говорил, что о человеке лучше всего судить по тому, какую он выбирает шляпу.

— Он пока еще нас не оставил, Натан, — Исидор похлопал сына по плечу. — А теперь пойдем. Ребе нас ждет. Скоро комендантский час. — Он остановился и долгим взглядом посмотрел на Натана.

— Что?

— В следующий раз, когда я тебя увижу, ты успеешь отрастить бороду, — и глаза его слегка затуманились. — Но для меня ты и сейчас уже взрослый мужчина.

Они обнялись, и Блюм вдруг понял, что больше он свою семью не увидит никогда.

— Блюм!

Он вернулся в действительность. Около его стола возник дежурный офицер Слоун, рыжеволосый и широкоплечий, игравший в футбольной команде Виргинского университета.

— Да, сэр, — вскочил Блюм.

— Сделай перерыв. Тебя ожидают в главном здании.

— В главном здании? — Там располагалось начальство. Блюм только однажды побывал там: в день прибытия его вызвали в административный офис, чтобы разъяснить его обязанности и подписать документы о допуске к конфиденциальной информации. Он почувствовал прилив адреналина. — В отдел кадров? — спросил он в надежде, что его вопрос о зачислении в Форт-Ричи наконец решился.

— Не совсем, — загадочно подмигнул дежурный. — Тебя хочет видеть Главный.

— Главный? — Блюм подумал, что это такая шутка, и почему-то оглянулся. — Меня?

— Сделай умное лицо, лейтенант. — Рыжий здоровяк кивнул и кинул Блюму фуражку. — Сам генерал Донован.

Глава 11

С фуражкой наперевес Блюм проследовал за девушкой младшим лейтенантом через анфиладу кабинетов третьего этажа, мимо столов с секретарями и стрекочущих телексов.

— Ожидайте здесь, — девушка, постучав, приоткрыла дверь углового кабинета. — Лейтенант Блюм прибыл, сэр.

— Пусть заходит, — последовал ответ.

Все еще не веря своим глазам, Блюм шагнул на красный ковер, застилавший пол огромного кабинета. По сторонам массивного дубового стола — американский и союзнические флаги, на стене — портрет президента Рузвельта.

Бригадный генерал Уильям Донован, которого он видел всего пару раз, когда приходил сюда, да еще однажды, когда тот, проходя мимо Блюма, остановился пожать ему руку, встал из-за стола. Это был седой человек среднего роста, с широкой грудью, крупным ирландским носом, волевым боксерским подбородком и глубоко посаженными глазами. Всем было известно, что за доблесть, проявленную в прошлой войне, он получил кличку Дикий Билл и был награжден медалью Почета.

Из-за длинного стола для заседаний поднялся второй офицер — невысокий, худощавый, с тонкими губами. Несмотря на молодость, его темные волосы начинали редеть.

Блюм даже не мог предположить, как получилось, что человек, ответственный за всю разведдеятельность Соединенных Штатов Америки, знал о его существовании.

— Лейтенант Блюм, не так ли? — Донован вышел из-за стола.

— Сэр, — Блюм нерешительно шагнул навстречу генералу, борясь с искушением обернуться назад и убедиться, что там не стоит другой офицер с таким же именем, как у него.

— Вы лейтенант Натан Блюм, ЕП-5, четвертый отдел? — уточнил глава УСС, видя сомнения Блюма. — Я не ошибся?

— Так точно, сэр. Это я.

— В таком случае вольно, лейтенант. Прошу, садитесь, — генерал Донован указал на стоявший рядом стул и сам сел на председательское место. — Хотите кофе?

— Да, пожалуйста, — Блюм на не слушающихся ногах подошел к стулу и сел.

— Вы какой предпочитаете, лейтенант? — спросил Главный. Секретарь внес поднос и поставил его на дальнем конце большого стола.

— Черный, сэр.

— Я тоже. С юности себе не отказываю. Есть многое, что может создать проблемы старому ирландцу, но кофе, пока ты можешь его пить, не входит в этот список.

И хотя в Блюма стреляли, когда ему еще не было и двадцати, и он проходил через немецкие посты после комендантского часа, где его запросто могли пристрелить на месте, никогда он не испытывал такого волнения, как сейчас, когда к нему обращался человек, командовавший всей разведсетью Америки. Натан поедал глазами внушительную обстановку кабинета.

— Вы можете расслабиться, лейтенант. Мне доложили, что вы весьма успешно справляетесь со службой. Это капитан Стросс, — он кивнул в сторону худого смуглого офицера. — Он отвечает за ряд операций в моем ведомстве. Я слышал, что вы подали рапорт о переводе на курсы для молодых людей еврейского происхождения из Европы, которые организуются в Форт-Ричи.

— Так точно, сэр, — подтвердил Блюм. Он все еще испытывал неуверенность, обращаясь к старшим по званию на новом для него английском языке. — Я очень рад служить здесь, сэр. Но я думаю, что… Что принесу больше пользы…

— Нет нужды объясняться, — прервал его генерал. — Они там делают хорошее дело, и вы, я уверен, им очень бы пригодились.

— Благодарю вас, сэр.

Секретарь разлил кофе.

— Дело в том, что мы с капитаном