«великим понтификом». Они следили, чтобы правильно совершалось богослужение, чтобы богам Рима воздавалось должное и не было бы никаких упущений в их культе и, наконец, чтобы в дни праздничные не происходило ни народных собраний, ни заседаний сената, ни суда, чтобы в эти дни не выполнялись никакие решения государства и никакие частные дела. Из этого, конечно, ясно, какую громадную роль играли в Риме жрецы. Они одним словом могли запретить назначенное на какой-либо день народное собрание, сказав, что богам неугоден назначенный день, они могли высказаться против решения народного собрания, как несогласного с волею богов. Словом, они могли влиять на все дела Рима. И понятно, почему так долго не хотели патриции дать плебеям доступ к жреческим должностям. Особенно важна была должность великого понтифика, который был в Риме как бы судьей и вершителем дел божеских и человеческих. Не мало было и значение жрецов-фламинов; во главе их стояли: фламин Юпитера (flamen dialis), фламин Марса (flamen martialis) и фламин Квирина (flamen quirinalis). Это жрецы, выполнявшие сложное дело жертвоприношений богам. Все они были обязаны вести строгую жизнь, подчиненную массе самых мелочных предписаний; особенно же строги предписания, которые должен соблюдать фламин Юпитера. Всего нечистого должен был он избегать, так как он жрец бога Света. Он, например, не мог не только прикасаться, но даже и смотреть на бобы и коз, так как их приносили в жертву подземным богам; один взгляд на них осквернял жреца Юпитера. Ничто связанное не могло быть принесено в его дом; и так без конца было всевозможных предписаний и запрещений. Но первым среди жрецов упоминается всегда царь-жрец (rex sacrorum) – жрец Януса; он приносил те жертвы, которые приносили когда-то цари.

Кроме этих жрецов, существовали в Риме еще жрецы-авгуры. Римляне глубоко верили, что по различным знамениям можно узнать волю богов, и прежде всего – по полету и крику птиц. Это-то и было делом жрецов-авгуров. Назначается ли народное собрание, принимается ли какое-нибудь важное в жизни государства решение, объявляется ли, наконец, война соседям – сейчас же обращаются к авгурам. Их дело – узнать волю богов. И авгуры ее узнают. Но еще до этого они узнали волю патрициев, волю сената, волю римских магистратов. Да их волю авгурам незачем и узнавать, ведь и сами они из патрициев и все желания их хорошо им известны.

Вот с такой-то осведомленностью, хорошо, кроме того, зная все, что творится в Риме и у его соседей, приступают авгуры к гаданиям. Один из авгуров всходит на вершину крепости Рима, где находилась особая площадка, предназначенная для ауспиций (так называлось гадание по полету птиц). Далеко видно во все стороны с этой площадки. Своим жезлом обозначает авгур то пространство, на котором он будет наблюдать полет птиц. Авгур садится и ждет, не пролетят ли птицы, не раздастся ли крик их? Вот взлетел ястреб; плавно взмахивая крыльями, он спокойно парит над землей – это хороший знак. Слева раздался крик дятла – это тоже очень хороший знак. Вот если бы днем да закричал вдруг филин или закаркал зловеще ворон, то это было бы крайне плохим знаком; это ясно свидетельствовало бы, что боги разгневаны. Но и в этом случае авгур мог заявить, что данные знамения произошли вне обозначенного его жезлом пространства. Хороший признак – карканье ворон, но не всегда. Авгур может заявить, что карканье ворон было сдавленным, зловещим. Словом, дело толкования сложное, запутанное, одно и то же знамение возможно истолковать различно. Авгуры отлично знали это и как нельзя лучше умели толковать полет и крик птиц так, как им было это выгодно. Но народ верил авгурам, обращался к ним за указаниями, когда нужна была помощь богов.

Молитва и жертвоприношение, как уже сказано, дело сложное. Решил римлянин помолиться богу, чтобы удалось его дело. Он идет к жрецам. Жрецы указывают ему, кому он должен молиться и какую молитву следует ему произнести. Молитвы есть на все случаи жизни, все их знать невозможно. Но если даже известны слова молитвы, то нужно еще уметь прочесть ее соответствующим образом, иначе бог может разгневаться. Поэтому молитву читают жрецы, а молящийся, сосредоточившись и закрыв голову тогой, повторяет ее слово за словом. Другой жрец следит за правильностью произношения и охраняет молящегося от всякого слова, которое может долететь со стороны. Наконец, флейтист заглушает игрой всякий случайно раздавшийся шум, так как он может служить помехой и молитва станет неугодной богу.

Особенно важна роль жрецов, когда случалось какое-нибудь плохое предзнаменование: затмение солнца или луны, или молния ударит в дом или священное дерево. Тогда жрецы могут сказать, что делать, чтобы отвратить гнев богов, должны ли быть устроены игры или принесены жертвы. Жрецы прежде всего определяют, кто же из богов прогневан, кто из них послал зловещее предзнаменование. Но даже жрецы не всегда могут назвать имя прогневанного бога. В таком случае можно было обратиться к богам, и не называя того, к кому именно обращаются, сказав лишь, что жертвы приносятся богу или богине. У подножия Палатинского холма до сих пор можно видеть жертвенник, поставленный, как гласит надпись на нем, богу или богине.

Если жрецы назвали имя бога, то можно приступить к самой церемонии. Строго следят жрецы, чтобы все исполнялось так, как предписано законом богов. Одно неверно сказанное слово – и все нужно начинать сначала, будь это жертвоприношение или дорогостоящие игры. Если решили принести жертву, то жрецы, тщательно выбрав жертвенных животных, чтобы в них не было ни малейших недостатков, приводили их к жертвеннику. Тот, кто приносил жертву, покрыв голову и подпоясав тогу, подходил к особому переносному очагу, возжигал на нем курение и делал в честь бога возлияние вином. Затем под звуки флейт совершалось заклание жертвенных животных, которых предварительно окропляли вином, а на головы им сыпали немного священной муки, смешанной с солью. Но вот жертвы закланы; все-таки это еще не все. Нужно осмотреть их внутренности, так как и в них может быть что-либо такое, что может сделать неугодной богу всю жертву. Наконец, и этот осмотр внутренностей прошел благополучно. Тогда часть внутренностей варят особым образом, кладут на жертвенник и сжигают. Это пища бога; он сам присутствует здесь и принимает участие в жертвоприношении.

Гадание по внутренностям животного

Из того, как молился римлянин богам, как приносил он им жертвы, мы видим, что римлянин исполнял как бы договор, заключенный между ним и его богами. И как мелочен этот договор! Все в нем