А сейчас она была полна решимости. До вот такой степени: ребенок пристраивался в группу кратковременного пребывания или у знакомых, по 6 часов в день она посвящала теории и занятиям и брала самые ранние уроки практики. Чтобы успеть до ухода мужа на работу.

Теория давалась ничего так, сносно. Практика не очень. Инструктор был как-то мало заинтересован. Кроме дополнительных занятий (за дополнительные деньги).

Шла зима. Первая московская зима для Оли. Когда все время трясет от холода.

В Забайкалье все просто – закутался и бежишь. В Москве не так. Тепло, а холодно. Мало что помогает. Ноги все время ледяные, педали чувствуют плохо.

Не бросить курсы помогли отношения с соседкой, оказавшейся на курсах вместе с ней, и воспитание, что сбегать нехорошо. Отношения переросли в крепкую дружбу, и, пока Оля училась, они помогали ей тащить себя на занятия.

Экзамен в автошколе Оля не сдала. Один, два, три раза. Примечательно, что она с первого раза не поняла схемы. Не сдавали практически все, но на пересдачи приходило все меньше людей. До слез обижали подставы своих же инструкторов. И Оля ничего не понимала.

Как известно, три раза не сдал, можешь быть свободен. Пересдача со следующей группой. К чему Оля и готовилась.

И совершенно искренне после третьего провала она позвонила в автошколу спросить, как и когда приходить на очередную пересдачу.

Ответил директор, суровый мужик, который еще на этапе подачи документов продернул Олю относительно прогнозов успешности ее обучения.

Выслушав ее, директор обещал перезвонить. Через 3 минуты Оле начал звонить инструктор, звонил непрерывно. Но отвечать ей не хотелось. Обида была велика.

Когда она все же ответила, произошел первый в ее жизни инсайт на тему взяток. Инструктор игриво сказал: «Олечка, ну зачем же ты звонила руководству! Ты просто неправильно поняла! В ГАИ приезжай со всеми, конечно, ты сдала внутренний экзамен».

Оля нашла стороннего инструктора. Он за три раза научил большему, чем автошкола. «Площадку» и теорию в ГАИ она победила с первого раза. «Город» вежливо помог завалить сам сотрудник ГАИ. Но, в принципе, было не обидно, потому что до «города» в первый день дошли единицы.

По-прежнему было холодно. Три недели как Оля похоронила друга семьи, разбившегося об экскаватор, припаркованный без габаритов на разделительной полосе. От этого еще больше хотелось бросить затею про получение прав. Но он был бы горд ее победой.

Следующая пересдача в недружелюбном ГАИ приходилась на конец марта. Самое несимпатичное время года в Москве – серо, пасмурно, уныло. И по-прежнему холодно.

После посещения ГАИ первый раз Оля много наслушалась… и это не прибавило оптимизма. Платить было нечем, как и неизвестно, сколько и кому. И не умела она платить.

В день пересдачи настроение было напряженно-подавленным.

Руки холодели, ноги уже привыкли быть хронически замерзшими.

Оля была назначена на сдачу четвертой, ехали все в одной машине. Сдающие один за другим парковали машину и уходили ни с чем.

Маршрут был знаком, инструктор Михаил прогнал ее по нему раз шесть – не меньше. Заверил, что бояться нечего, она сдаст.

Но пока никто не сдал. Особенно не давались перестроения – или медлили и не успевали, или торопились и рисковали.

Оля села за руль. Все перестроения исполнила чисто, главным образом благодаря джипу сзади, который любезно придерживал полосу. Весь маршрут посторонний джип был за ней.

Инспектор сказал парковаться, поздравил с успешной сдачей.

Оля вышла из машины, неожиданно ослепило солнце. Джип притормозил рядом. Из него легко выпрыгнул суровый директор автошколы, поднял руку в приветствии, улыбнулся и зашел в магазин.

Оля шла к метро, как обычно, заблудилась и дала крюк. Но было солнечно и тепло во всех смыслах.

Мы счастливы

Андрей Петрович проводил очередное совещание. Он их страшно не любил, но полное избегание существенно снижало эффективность его руководства. Поэтому не каждую пятницу, но хотя бы через пятницу все сотрудники собирались у него в кабинете.

А было их всего 23 человека. 22 делились ровно пополам на мужчин и женщин, а 23-й все время вызывал у него сомнения. И он за два года работы с коллективом так и не определил, кого же у него больше.

23-й был манерен, как баба, но алкоголизирован по-мужски. И на совещание приходил всегда последний, чтобы остались только самые дальние места в рассадке. Но весь коллектив в целом исключал всякую гуманность, и со временем пустым оставалось только место рядом с начальником.

Андрею Петровичу не нравилось соседство 23-го. Он вызывал у него какое-то противненькое чувство вины. Вроде как несправедливо Андрей Петрович был строг к нему. Все-таки пьющий человек заслуживал снисхождения. Особенно пьющий многодетный визгливый 23-й. Вот от этого диссонанса Андрей Петрович мучился в первую очередь.

Во вторую очередь он мучился от своего зама. Константин Дмитрич был бессменным замом всех предыдущих начальников. И останется им еще на пару-тройку начальников вперед. По этой причине он был как бы и не зам. Хотя всем видом, конечно, подчеркивал, что он именно зам. Но все же его возможность за две минуты решать любой вопрос на любом уровне намекала всему коллективу, что он первичнее.

Но больше всего утомляло не это, а то, что Константин Дмитрич говорил так витиевато, что, даже докладывая информацию, всю ее оставлял при себе. И даже подчиненных он умудрялся ругать так, что они не всегда могли разобраться, похвалил он их или поругал. И эта его черта вызывала еще большее волнение в коллективе в отношении его личности. Гораздо большее, чем волнение в отношении Андрея Петровича.

Но даже все это Андрей Петрович в общем-то стойко переживал.

А совершенно нестойко он переживал Марию Сергеевну. И именно из-за нее он был готов вообще отказаться от идеи совещаний. Но ровно из-за нее же и проводил их.

Мария Сергеевна была любимицей коллектива. Держась особняком, она притягивала к себе всех поштучно.

В самый первый день знакомства с подчиненными он не заметил ее. И еще несколько недель изредка мелькающая Мария Сергеевна ничем не обратила на себя его внимания. Зам всех членов коллектива описал детально, про нее сказал, что исполнительная, умная, одиночка.

Но в одиночку он ее не видел ни разу: вот она болтает с секретаршей, вот идет на обед с соседками по кабинету, вот вежливо пьет кофе в кабинете с замом. Ничего примечательного в ней не было, вся женская половина коллектива была хороша собой и она тоже. На этом вроде бы все.

Через полгода после вступления в должность Андрей