Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рупасов добавляет многозначительный взгляд, продолжая ухмыляться, а я судорожно сглатываю, пытаясь вспомнить, что он там говорил в тот раз.
Но, видимо с памятью тут плохо точно у меня, потому что…
Не помню!
– И что же будет? – интересуюсь в итоге негромко.
Наверное, стоит добавить что-то более внятное, однако мысли путаются, а сознание по-прежнему отказывается начинать работать как должно. В довершение к летальности моих жалких попыток получить свободу, Артём отнимает одну ладонь от моего плеча и подушечкой большого пальца проводит мне по губам, одаривая новым пристальным взглядом. Понятия не имею о чём он думает в этот момент, но лично во мне рождается стойкое желание провалиться сквозь землю, а ещё лучше куда-нибудь гораздо дальше и глубже. Как минимум потому, что простой незатейливый жест с его стороны вызывает чересчур яркий и острый отклик, а собственное тело предаёт опять намного быстрее, чем я сама это осознаю.
– Испытай меня ещё раз и узнаешь, – снисходительно отзывается Рупасов.
Пропускаю его слова мимо ушей. Жар, исходящий от него – значим гораздо больше. Он, словно самый заразный вирус, распространяется на нас обоих в считанные мгновения. Даже дышать перестаю. Слишком явственно сейчас я ощущаю бедром последствия недавнего возбуждения мужчины. Но и отодвигаться не спешу.
Да, я совершенно точно спятила…
А ещё, кажется, куда-то собиралась…
– Тём, отпусти, – меняю тактику, а то иначе так и не уйду. – Пожалуйста.
Видимо, на этот раз я не ошибаюсь в выборе правильных действий, потому что на секунду в синих глазах отражается замешательство, а после Артём отступает на полшага назад, нехотя, но всё же прекращая удерживать меня подле себя.
– Не раньше завтрашнего дня, – отзывается он, вопреки своим действиям. – Хочешь того, или уже нет, но до утра точно со мной будешь. Раз уж не так давно ты сама заставила меня остаться здесь – с тобой, – добавляет в насмешке. – Да и роллы принесли. Не выбрасывать же их? Один я столько точно не съем.
Упоминание недавних событий вынуждает устыдиться собственных действий. И правда же – удержала его, просила даже. А теперь… совершенно запуталась. И сама не знаю, чего хочу, в чём нуждаюсь. Или в ком. Хотя последнее тоже недостоверно: если уж быть честной, прекрасно знаю, кого и что я хочу именно сейчас. В том и проблема. Да и… Агеев никуда не денется. Завтра поговорю с ним. Всё равно ведь обещал приехать. Такое себе оправдание собственных опрометчивых поступков, м-да уж.
– Ладно, – капитулирую уже вслух.
На лице Рупасова мелькает едва заметная улыбка. Он разворачивается в сторону дверей, забирая оставленный у порога бумажный пакет с доставкой из японского ресторана, а после поднимает ручку вверх. Звук сработавшего затвора отзывается во мне волной негодования, ведь теперь можно открыть только ключами, которых лично я не наблюдаю. Но последнее стараюсь оставить при себе, не реагируя внешне.
– Как вы познакомились? – интересуется в свою очередь Артём.
Мужчина усаживается на диване, жестом призывая меня присоединиться. Не вижу причин для отказа, поэтому выполняю веление, при этом оставив между нами существенную дистанцию.
– Это что, допрос? – усмехаюсь открыто в ответ.
Ведь так гораздо проще прятать возникшую нервозность. Обстоятельства, при которых я знакомлюсь с Ромой – явно не то, о чём следует знать Рупасову.
– Нет, просто любопытно.
Он неспешно достаёт заказанный ужин, а его лицо не выражает ровным счётом ничего, что могло бы мне помочь понять его настрой. Тем напряжённее для меня протекают последующие минуты, пока Артём с видимым удовольствием поглощает роллы, именуемые «Калифорния», демонстративно игнорируя те, которые предпочитаю я.
– Так и будешь смотреть? – спустя некоторое время не выдерживает тишины первым Артём. – Что, у тебя диета какая-нибудь? – добавляет с насмешкой. – Или просто предпочтения сменились?
Последнее звучит больше откровенным вызовом, чем вопросом. Но уж лучше мы будем разговаривать об этом, чем об истории моего брака, поэтому решаю поддержать диалог.
– Не думала, что мои предпочтения в еде столь памятны для тебя, – отзываюсь тихо.
Подбираю лежащую в стороне упаковку с палочками, распечатывая её, а Артём дарит мне ответную снисходительную улыбку.
– У тебя их не так много, так что нетрудно, – пожимает он плечами и тут же переводит тему в прежнее направление: – Когда Лена сказала, что ты сделала аборт, я хотел с тобой поговорить. Но ты трубку не брала, телефон отключила. Я приехал, но… у тебя уже был он. Так и не получилось у меня увидеть тебя, в общем. Признаться, я так сразу и не поверил. Не думал, что найдёшь мне замену вот так скоро, – Рупасов замолкает, а его губы искажает неприязненная ухмылка. – Сколько прошло с момента твоего отъезда? Три недели, да, Жень?
В квартире воцаряется тишина. Она давит не меньше, чем тяжёлый взгляд синих глаз, смотрящих на меня с огромным осуждением и непониманием.
– Да, три недели, – отзываюсь глухо.
Деревянные палочки под моими пальцами только чудом остаются целыми. Сжимаю их так, будто они мой спасительный круг. Смотрю тоже только на них.
– И всё-таки, – не унимается Рупасов. – Как так вышло, а? Объясни, потому что лично я понять не мог, сколько ни пытался. Только не плети мне какую-нибудь чушь про то, какой он заботливый и добрый, а ты такая потерянная душа, которая так нуждалась в чьей-нибудь поддержке, – заканчивает ядовито. – Неужели и правда до такой степени хотелось от меня избавиться насовсем? Почему просто не поговорить? Всё-таки не чужие люди ведь… были.
Каждое его слово подобно самому точному удару. Слишком метко. Слишком больно. И всё правда. Если судить с его точки зрения.
– Ты теперь будешь до самого утра меня донимать, да? – проговариваю в ответ совсем не то, что действительно хотелось бы. – Потому что, если так – сразу скажи. Я на балкон лучше пойду. Там подожду, когда это самое утро наступит, раз уж ты поставил такое условие. Уж прости, но для меня сегодня предостаточно скандалов и выяснений в том, кто прав, а кто виноват, – резко поднимаюсь с дивана, отбрасывая палочки, и направляюсь куда сказала. – Устала я.
К моему огромному облегчению, задерживать меня никто не собирается. Последующие пять минут я вдоволь наслаждаюсь одиночеством и никотином. А к тому времени, как появляется Артём, почти успокаиваюсь.
– Почему каждое моё слово ты воспринимаешь в штыки? – негромко проговаривает он, становясь у меня за спиной. – Понятно, что тема не из приятных, но ведь столько времени прошло, Жень. Неужели так трудно просто ответить? Я просто знать хочу…
Быть может я действительно слишком устаю, а может мне нечего сказать ему, поэтому просто молчу. Закрываю глаза и впитываю вместе с лёгкими порывами ветра аромат терпкого парфюма.
– Жень… – дополняет Артём.
Широкие тяжелые ладони в который
