Солнце всё ближе и ближе приближалось к горизонту на западе, а дети всё спали и спали. Постепенно тени исчезли, солнце закатилось, и крылья, как вы можете догадаться, исчезли тоже.

Закат, как правило, бывает очень красив. Но вместе с сумерками наступает и прохлада. Бескрылые дети проснулись, подрагивая от холода. Они обретались на церковной крыше. Над головами у них стали выступать ночные звёздочки, сначала по одной, по две, а потом вскоре они усыпали весь потемневший небосвод. Дети поняли, что находятся в нескольких милях от дома, что в карманах у них осталось всего три шиллинга, а к тому же при них, изобличая их в воровстве, находился краденый сифон. Они с отчаянием посмотрели друг на друга. Первым заговорил Сирил:

– Нам надо поскорее спуститься вниз и избавиться от этой штуковины, – сказал он, показывая на сифон. – Постараемся оставить его на ступеньках пасторского крыльца.

Они обнаружили маленькую дверцу.

– Наверняка через эту дверь можно попасть на лестницу, – сказал Сирил.

Так-то оно так, только дверца оказалась запертой изнутри!

Ночь становилась всё темнее и темнее. А до дому было так далеко! Было страшно. Антея и Джейн не смогли сдержать слез. Когда все немножечко поуспокоились, Антея спрятала свой намокший платок в карман, обняла Джейн и сказала:

– Ну, ничего. Потерпеть придётся всего одну ночь. Утром мы станем махать платками, они к тому времени высохнут, и кто-нибудь придёт и отопрёт эту дверь.

– И обнаружит сифон, – мрачно добавил Сирил, – и нас отправят в тюрьму – за воровство…

– Давайте кинем эту чертову штуку в кусты, – предложил Роберт, – и тогда нам никто ничего не сделает.

– Ага, конечно, – сказал Сирил с горькой усмешкой, – и угодим кому-нибудь в башку, и вдобавок сделаемся ещё и убийцами.

– Не торчать же нам тут всю ночь, – захныкала Джейн. – Я чаю хочу!

– Нечего тебе хотеть чаю, – сказал Роберт, – ты только недавно пообедала.

– Но я все равно хочу чаю, – не унималась Джейн. – Я хочу домой! Пантера, я домой хочу!

– Успокойся, – стала успокаивать её Антея. – Не плачь, деточка, всё как-нибудь образуется…

– Послушайте, – сказал Сирил. – Надо всё-таки рискнуть. Я спрячу сифон под курточкой, а вы меня как-нибудь заслоните. Вон там, в доме пастора, горит свет. Значит, там ещё не спят. Давайте будем все кричать во всю мочь. Как только я скажу «три», все начинайте разом. Роберт, ты умеешь подражать паровозным гудкам, я буду кричать «ку-ии», как это делает папа, девчонки, визжите, как умеете. Раз, два, три!

Четырёхголосый вопль взорвал тишину летнего вечера. У одного из окон служанка священника, задёргивавшая шторы, так и застыла с поднятой рукой.

– Раз, два, три!

Новый резкий крик пронёсся над крышей, разбудил сов и скворцов, дремавших на колокольне. Служанка опрометью кинулась от окна в кухню, с дрожью в голосе сообщила садовнику Эндрю, кухарке и её двоюродному брату, что она только что видела привидение, и тут же со страху упала в обморок. Ничего она, конечно же, не видела, но нервы у неё были так напряжены, что ей показалось, что так оно и было.

– Раз, два, три!

В этот момент пастор как раз зачем-то вышел на крыльцо. Он услышал страшный вопль собственными ушами.

– Боже мой, – обратился он к своей супруге, – там, в церкви, кого-то убивают! Дай-ка мне мою шляпу и толстую палку, да быстренько пошли за Эндрю. Видно, там орёт этот псих, который стащил язык из кладовой.

Ребята увидели просвет в дверном проёме, заметили его фигуру на крыльце и на минуту замолчали, ожидая, что он сделает дальше.

– Он подумал, что ему просто почудилось, – сказал Сирил, когда пастор пошёл в дом за шляпой. – Что вы еле-еле пищите? А ну-ка, все – изо всех сил. Раз, два. Три!

Вот это был крик!

Супруга пастора повисла у мужа на шее.

– Не ходи туда! Только не один, я боюсь за тебя! – Потом кликнула служанку: – Джесси!

Служанка, очнувшаяся от обморока, прибежала на зов.

– Пошли сюда Эндрю, – велел ей священник. – Там, в церкви, засел опасный сумасшедший, его надо немедленно связать.

– Слышь, Эндрю, – сказала служанка, входя на кухню, – там, в церкви, орёт какой-то псих. Хозяйка велела тебе пойти и поймать его.

– Один – ни за что, – пробормотал Эндрю, а, обращаясь к хозяину, вслух сказал: – Да, сэр?

– Ты слыхал, как орут? – спросил пастор.

– Да, вроде слышал, – отозвался Эндрю.

– Ну так пошли! Душенька, я в самом деле должен пойти, – сказал он супруге, легонько подталкивая её в сторону гостиной, захлопнул дверь и выбежал из дому, потащив Эндрю за руку.

Их встретил целый «залп» воплей.

– Эй ты, там, – отозвался Эндрю. – Это ты кричал?

– Да! – донеслось откуда-то сверху.

– Там он не один, – сказал пастор. – И крики несутся откуда-то из поднебесья.

– Где вы там? – прокричал Эндрю.

Ему ответил Сирил, так громко, как только мог, медленно, с расстановкой:

– ЦЕРКОВЬ! КРЫША!

– Ну так спускайтесь! – посоветовал Эндрю.

Опять отозвался только Сирил:

– Мы не можем. Дверь заперта.

– Господи! – произнёс пастор. – Эндрю, сходи принеси из конюшни большой фонарь. Да, может, позовёшь ещё кого-нибудь из деревни?

– Пожалуй, стоит, раз их там целая шайка, – согласился Эндрю. – Там, на кухне, кухаркин брат. Он вообще-то работает лесником, и у него есть ружьё.

Эндрю сходил за фонарём и кухаркиным братом. Этот последний нисколько не был взволнован.

– Много визгу, мало шерсти, – сказал он. – Настоящие злодеи никогда не поднимают шуму.

Хорошо ему было не бояться: у него было ружьё. Он шёл первым, неся в одной руке фонарь, а в другой ружьё. Следом шагал Эндрю. Пастор замыкал шествие. Они медленно поднимались по узкой винтовой лестнице всё выше и выше. Наконец кухаркин брат постучал по дверце, ведущей на крышу:

– Эй вы, там! – крикнул он.

Дети, дрожа от волнения, прильнули к двери.

– Мы здесь, – хриплым голосом отозвался Сирил.

– Как вы там оказались?

Бесполезно было говорить правду: мол, мы прилетели.

– Мы поднялись, а потом не смогли спуститься, потому что дверь заперта.

– Сколько вас?

– Четверо. Выпустите нас, пожалуйста.

– Вы вооружены?

– Мы – что? – не понял Сирил.

– Имейте в виду, у меня ружьё, так что давайте без всяких фокусов, спокойно спускайтесь по одному.